Ты умрешь следующей

Дэда вновь продолжила поиски, пока не убедилась, что их нет: очевидно, забыла дома.

Она решила обратиться к Марии-Луизе, надеясь, что подруга все правильно поймет. Дэда набросила халат и направилась в комнату Марии-Луизы.

Подруга уже поднялась и только начала приводить себя в порядок. Она подозрительно посмотрела на Дэду.

— Что такое? Опять твой призрак?

— Извини меня, сокровище мое. Не знаю, что на меня нашло.

— Тебе не кажется, что это, возможно, все от усталости. Я тоже иной раз вижу то, чего нет.

— Но я на этот раз, наоборот, не вижу того, что должно быть, — сказала Дэда и непринужденно рассмеялась.

— То есть? — спросила Мария-Луиза. — В столь ранний час разгадывать загадки — это не для меня, объясни получше.

— Все очень просто, я не положила в чемодан трусики, хотя и была уверена в обратном. И теперь… — Дэда жалобно улыбнулась.

— Нет! — засмеялась Мария-Луиза. — Не говори мне ничего! Конечно, я тебе их одолжу, не беспокойся, любовь моя. Без трусиков, о боже! Ты меня уморила! Ты стареешь, дорогая, голова уже не так соображает, как раньше! Ничего не поделаешь.

— Спасибо, именно эти слова утешения я и надеялась услышать, — язвительно парировала Дэда, но сама тоже не смогла удержаться от улыбки.

У Марии-Луизы было отличное чувство юмора, именно поэтому столько лет они с Дэдой оставались подругами.

Вместе они выбрали трусики для Дэды, посмеиваясь и придумывая разные ситуации: Дэда без нижнего белья сидит, непринужденно расставив ноги, перед Тутти, и та приходит в ужас; или же: Дэда протирает пол, выставляя напоказ оголенный зад смутившейся Аманде.

Потом Дэда вернулась в свою комнату, а Мария-Луиза начала готовиться, чтобы спуститься к завтраку. На какое-то время они вновь почувствовали себя девчонками, как когда-то, подумала Дэда, одеваясь. Всего-то нужно было немного расслабиться, забыть о повседневных заботах, и, как по мановению волшебной палочки, двадцати лет как не бывало.

Дэда придирчиво осмотрела себя в зеркале, встроенном в створку платяного шкафа.

Фигура у нее еще оставалась грациозной, несмотря на беременность и роды близнецов: пышная грудь, плечи немного покатые, талия узкая, бедра немного широковаты, ноги стройные. У нее всегда было очень женственное тело, и эти трусики сидели на ней определенно лучше, чем на Марии-Луизе, которая еще с юношеских лет была коренастой, почти без талии.

Дэда улыбнулась своему отражению в зеркале. Какая славная Мария-Луиза, она дала ей свои самые лучшие трусики из натурального шелка. Интересно, сколько у нее таких? Безусловно, хоть одни-то она себе оставила, не могла же она остаться без ничего. И Дэда сдержанно усмехнулась.

Ах, да, кстати, ей нужно было еще постирать свои трусики, повесить их сушиться на солнце на террасе, чтобы они успели высохнуть к завтрашнему дню.

Дэда нашла пакет с грязным бельем, лежащий в глубине шкафа, но внутри оказались только чулки, которые она надевала в первый день приезда. И больше ничего…

Подруги сидели за большим круглым обеденным столом из орехового дерева. Тутти и Лючия не удосужились одеться: сидели в ночных рубашках и халатах, у одной халат был в бело-голубую полоску, у другой — льняной белого цвета.

Мария-Луиза, Джованна и Аманда приоделись, как и Дэда.

Она внимательно посматривала на них, в то время как они намазывали маслом хлеб и наливали кофе, и думала: кто из них? Кто мог сыграть такую злую шутку?

Кухня была залита солнечными лучами. Все чисто и прибрано. Ее план сработал: кто-то первым, спустился сюда и прибрал все, что оставалось после вечера. Теперь, однако, это казалось не столь важным.

— Чай или кофе? — заботливо спросила, глядя на нее, улыбающаяся Тутти. Дэда немного промолчала раздумывая.

— Прости, что? Ах, да, спасибо, а случайно у нас не найдется пакетика Earl Grey? Или немного молока?

— Здесь все есть, даже миндальное молоко, кока-кола и все, что пожелаешь.

И действительно на столе стояло все, о чем можно было мечтать.

Хлеб различных сортов, варенье и джемы, разнообразные соки, белый сахар, тростниковый сахар, сахарозаменитель, мед, многочисленные сорта сыров и колбас, круассаны и бутерброды, печенье пяти разных сортов, йогурты с восьмью возможными вкусами фруктов, сливы в сиропе, масло, а в уголочке на кухне заботливо разложены яйца, чтобы можно было сварить их всмятку, вкрутую, сделать яичницу-болтунью, глазунью или что-то еще.

— Но кто же все это приготовил? — спросила Дэда с улыбкой.

— Мы с Джованной опустошили кладовую, — ответила Лючия, отходя от плиты со сковородкой только что зажаренной яичницы. — Я проснулась рано, была зверски голодна, да и у Джованны всегда такой аппетит, будто бы она два дня голодала, поэтому… Однако сначала мы здесь прибрались, так что в следующий раз, мои дорогие, ваша очередь убирать, мы свое отработали. По-моему, это справедливо.

Лючия всегда, несмотря ни на что, остается судьей.

Дэда взяла кусочек хлеба и начала не спеша намазывать его маслом. Она чувствовала на себе внимательный взгляд Марии-Луизы. Мария-Луиза, которая хорошо знала Дэду, понимала, что с ней что-то происходит, но напрямую не отважилась спросить.