Ты умрешь следующей

Огромные массивные двери, их много, с проржавевшими замочными скважинами, что даже ключ проворачивается в них с трудом, но сквозь которые можно увидеть помещения и комнаты, некоторыми даже не пользуются. Еще здесь много керамических изделий, настольных салфеток-дорожек, каминные экраны и блестящие медные приспособления для каминов. Каминов здесь тоже много, один не похож на другой: отделанные ценными породами древесины, с каменной облицовкой, в мраморе, и все это замкнуто между огромными выбеленными стенами, которые, кажется, затаились и чего-то ждут.

Воскресенье, 10.00. Мария-Луиза

— Итак, вернемся к разговору о Джованне. Вам не показалось, что вчера она была очень странной весь день? Может, переборщила с успокоительными или еще чем-то, а потом вдруг решила уехать. — Лючии уже надоело говорить об этом, но она была, как обычно, столь уверена в том, что говорила, что Марие-Луизе ничего не оставалось, как соглашаться и подтверждать своим «да-да-да», пережевывая кекс с изюмом. Действительно, Джованна была, мягко говоря, не совсем в себе накануне.

— Она мне даже рассказывала, что видела привидения, чувствовала неприятное присутствие кого-то, в общем, что-то вроде полтергейста, представь себе! А я на это практически рассмеялась ей в лицо.

— Лючия, в твоей тактичности мы даже не сомневались. Бедняга Джованна!

— Ой, ладно, Аманда, ну ты же не можешь постоянно переживать за всех!

Мария-Луиза, подтверждая правоту Лючии, кивнула, пережевывая теперь хлеб с маслом.

Тутти, похоже, тоже была согласна с Амандой.

Тем не менее Лючия не собиралась молчать:

— А потом, эта история с Ритой. Тот насмешливый вопрос, который Джованна задала перед ужином. Да кто о ней помнил? Вы о ней помните, вы помните историю с Ритой?

— На самом деле я о ней вспомнила, — заметила Тутти, после чего такой же ответ последовал и от Аманды.

— Я тоже вспомнила, я даже Дэде об этом сказала, но она очень рассердилась.

— Может, из-за этого Дэда рассердилась на меня, потому что я вам об этом напомнила, как-то так вышло невзначай, — сказала, вспомнив, Мария-Луиза и проглотила кусочек вареного яйца.

— Да, но, может, Джованна тоже спросила об этом Дэду. Представьте себе, как разнервничалась Дэда! — сказала Лючия. — Странно, неужели она из-за этого могла бы уехать?

— Извините, но мне это кажется невероятным, — ответила Тутти, не та Тутти из прошлого, которую все хорошо знали, а успешный адвокат, которая снимала невероятные суммы денег на содержание жен с неверных мужей, заслуживающих, чтобы их оплевывали во время судебных разбирательств. — Дэда — не из того типа людей, чтобы расстраиваться из-за подобных глупостей. Во всяком случае, не до такой степени, чтобы сбегать.

— Я согласна с Тутти, — сказала Мария-Луиза, вытирая следы варенья с губ. Волна дикого голода, когда готова съесть все, что угодно, прошла, но волнение не утихло. И теперь Мария-Луиза сидела надутая, как индюк. — Дэда не расстроилась бы из-за такой мелочи. Она всегда предусмотрительно закрывала глаза на неприятные вещи, на все то, что могло ей помешать, — произнесла она в заключение с улыбочкой.

— И это говорит ее самая лучшая подруга!

— Какое это имеет значение, Лючия, я просто честно говорю о ее недостатках! — ответила Мария-Луиза.

А ты никогда не позволяла скомпроментировать себя. Надменная судья — так называли тебя в школьные годы. Ты это помнишь, Джованна? Ты высокомерно улыбалась, но всегда, хоть на вершок, оставалась выше всех нас, чуть повыше, это так, но не слишком высоко.

Надменная судья. Это очень комичное прозвище, не так ли, Джованна?

Может, ты сейчас избавишься от этой надменности, сейчас, когда я позвала тебя, чтобы ты возглавила это судейство, которое решит, грешны вы или невинны.

Что изменится? Изменится что-то для меня, поскольку для вас наказание уже предопределено.

Воскресенье, 10.30. Мария-Луиза

Ты шутила вместе с остальными и беспечно смеялась, ты ополоснула чашки и поставила масло и варенье в холодильник, собрала крошки, чтобы выбросить их, ты улыбалась и болтала, потом опять улыбалась, но это уже ни на йоту не меняло реального положения вещей. Мария-Луиза испытывала страх.

Она не знала, в какой момент появился страх, но сейчас Мария-Луиза испытывала его очень ощутимо, он невидимым покровом окутал все ее тело, проявлялся при любом движении и даже во время дыхания.

Мария-Луиза почувствовала страх, когда поняла, что шнур, на котором висела люстра, был подрезан преднамеренно, и это оказалось подтверждением того, о чем она уже знала.