Ты услышишь мой голос (СИ)

— Чего? — он сосредоточенно смотрел в потолок, но, услышав её, перевёл взгляд.

— Саш… а у нас будет ребёнок.

— Что?! — он как будто не понял смысла её слов.

— Я беременная, Саш.

— Ты серьёзно? — осознав, наконец, какую новость принесла ему девушка, он тоже привстал.

— Серьёзно. Уже два с половиной месяца.

— Сколько?! — он вытаращил глаза.

— Два с половиной…

— А почему так много? В смысле, почему ты так поздно узнала?

— Ну… я давно узнала, — она старательно прятала улыбку, — просто тебе не говорила.

— Ну, почему?! — он возмущённо сел в постели, взъерошил волосы, — Погоди… дай, осознаю…

— Потому, что боялась, что ты не захочешь…

— А сейчас, что, перестала бояться? — он обиженно посмотрел на неё, — Чего уж, могла бы вообще не говорить!

— Саш… — Ира обняла его, прижалась, — А сейчас уже не боюсь. Сейчас всё поздно…

— Что — поздно?

— Аборт поздно.

— Ирка, ты дура, что ли?

— Ага, — она счастливо засмеялась, — дура… Потому, что тебя только дура любить может…

— Дурочка ты моя, — плюхнувшись на постель, он привлёк её к себе, целуя, — Ирка… я тоже тебя люблю…

Ночью, дождавшись, пока Ира уснёт, Сашка встал с постели и вышел на балкон…

Новость, которую ему сообщила Ира, потрясла и обрадовала.

Она его любила, любила искренне, и парень, незаметно для себя, привязался к девушке. Она теперь всегда ездила с ним на концерты, приходила на репетиции, помогала и во всём поддерживала. Внезапная нежность к этой девушке, которую он никогда ни к кому не испытывал, вдруг заполнила всё его существо. Тот факт, что в её теле зреет новая жизнь, и что эта жизнь — его родная плоть и кровь, делал Иру в его глазах ещё более близкой и дорогой… Он уже видел себя в роли отца, и, захлёстываемый новыми ощущениями, уже схватил в руки телефон, чтобы поделиться радостью с Морозовым… Уже собираясь нажать на клавишу, он вдруг отчётливо представил себе Наташку…

Его чувства к ней не потухли, но ушли куда-то в глубину души… спрятались, как на дне колодца…

Представив её, беременную, одинокую, он вспомнил разговор с Журавлёвым, о котором тогда так и не рассказал Димке. Из этого разговора следовало, что Наташкин ребёнок — Димин ребёнок. Смолчав тогда, в феврале, Сашка старался не вспоминать ни об этом разговоре, ни о самой Наташе. Он боялся признаться в этом сам себе, но с тех пор, как она и Димка поссорились, он почувствовал облегчение… Он больше не силах был видеть их вместе, ревность буквально сжигала его изнутри, а искренняя многолетняя дружба с Морозовым делала невозможной откровенность при общении с ним… Когда они расстались, всё вдруг встало на свои места. От души переживая за друга, он, в то же время, ничего не делал, чтобы помочь Диме узнать правду об отношениях Наташи с Журавлёвым и, позвонив тому несколько раз безрезультатно, больше звонить не стал. Узнав же всю правду, не справился с собой и… смолчал, успокаивая себя мыслью, что он мог в тот вечер вообще не встретиться с Журавлёвым и ни о чём его не спросить…

И вот теперь, в тяжких раздумьях, он хмуро курил на балконе, не в силах справиться со своей совестью…

— Тебе что, не спится? — подойдя сзади, Ира обняла, прижалась к нему.

— Да, что-то не спится.

— Может… ты не рад?.. — она пытливо заглянула ему в глаза, — Саша…

— Рад… Ириш… Честное слово, рад.

— Тогда почему ты такой мрачный? Я же чувствую…

— Ирка… Я последняя сволочь.

— Почему?!

— Если я тебе сейчас расскажу… Ты, возможно, от меня уйдёшь.

— Саш… — она серьёзно посмотрела на него, — Что случилось? Ты расскажи, я постараюсь тебя понять.

— Я сам себя понять не могу… — Сашка ненадолго замолчал, собираясь с духом, потом глубоко вздохнул, — В общем… Дима думает, что у Наташки ребёнок от Женьки.

— А разве это не так?

— Нет. Это Димкин ребёнок.

— А ты откуда знаешь?

— Мне Женька сказал. Ещё в феврале. Он сказал, что у них с Наташкой никогда ничего не было. Она уже беременная была, когда начала с ним работать. Просто с Димой у них непонятки тогда получились… Она ему не сказала, а он не спросил. И выходит, что если не от Женьки… то, кроме Димы, кандидатов в отцы быть не может. Наташка его больше жизни любила. А Женька… я его знаю, он врать не будет.

— А в чём твоя вина?

— Я ведь Димону ничего не сказал. Он ещё спросил, о чём мы с Журавлёвым разговаривали… А я смолчал.

— Почему?!

— Долгая история, Ир… Когда-нибудь я тебе всё расскажу.

— Саш… Ты хоть понимаешь? Наташка ведь осталась одна… Ты представляешь, что такое — ждать ребёнка в одиночестве?! Если бы ты ему всё рассказал, они давно были бы вместе… Он же её любит, и вы все об этом знаете.

— Что теперь делать, Ирка?

— Надо ему всё рассказать, прямо сейчас.

— Утром…

— Нет, Саша. Сейчас. И не по телефону.

— Так что, к нему ехать, что ли?

— Поехали, я с тобой… Только ты сначала ему позвони.

* * *

Дима уже лежал в постели дома. Он снова и снова перебирал в памяти вчерашнюю встречу с Наташей. Ему казалось, что он до сих пор чувствует её в своих руках… Вспомнил её прощальный взгляд… Она как будто что-то хотела ему сказать. Но он ушёл… Точно так же он уходил от неё во сне.