Ты – в игре! и другие ужасные истории

Рита обернулась, и он не поверил своим глазам. Не было ни дерганий плечами, ни ужимок, ни претензий с воз и маленькую тележку. Рита всего-навсего улыбнулась. Улыбнулась необычной улыбкой. Необычность состояла в том, что улыбка была как раз самая обыкновенная, от души. По ее лицу было видно, что она так обрадовалась Никите, что готова броситься ему на шею, но сдержалась.

– Ну, наконец-то! – с чувством сказала она. – Нам нужно срочно поговорить!

Неужели это та, вечно недовольная, дерганая Рита?

– Вот и я о том же, – произнес Никита. – Куда бы нам… А, пойдем, наверное, в мою каморку.

– Булдыгеров приехал, привел Митрофана Ильича в чувство, – радостно сообщила вбежавшая на кухню Дунька. – Я испугалась, что уже… Эй, вы куда?

– Дунь, разреши, я ненадолго, – сказала Рита с милой улыбкой. – Вернусь и домою!

– А я еще воды принесу, – сказал Никита. – И вообще сделаю все, что надо.

Лицо у Дуньки смягчилось.

– Только быстро!

Наконец-то у Никиты появилась возможность рассказать о проделках смартфона, о разговоре с Юрием Николаевичем, о страшном предупреждении, которое, оказывается, было в настройках гаджета, а у Риты – о своем общении с… домом.

– Я где-то читал об этом, – вспомнил Никита. – И там говорилось о том, что способность общаться с вещами, в том числе, с домами, приходит к человеку после какого-то сильного потрясения. У тебя что-то произошло?

Теперь Рите все стало ясно! Ведь коттедж начал общаться с ней тогда, когда она узнала, что никакая Москва им не светит. Для нее это было настоящим шоком!

– Потом узнаешь, – сказала Рита. – Сейчас некогда. Пока же дай подержать твой легендарный смартфон. – Никита протянул ей гаджет. – На первый взгляд, ничего необычного! О, смотри-ка, эсэмэска!

Целых две! А вот зарядки осталось 15 %!

Никита не поверил своим ушам. Ведь еще несколько минут назад не было никаких эсэмэсок!

– Дай сюда! Точно! «Случайностей не бывает», – прочитал он первую эсэмэску. – Та-ак… Выходит, что мы сюда попали не случайно?

– Выходит, так.

– Ага, вторая. «Хочешь изменить обстоятельства – измени себя».

– В этом что-то есть, – сказала Рита. – Только вот все равно не понятно, что мы-то должны делать.

– Вот-вот, и я о том же, – поддержал Никита совершенно поникшим голосом. Он опять почувствовал себя в тупике, потому что никакой ясности эсэмэски не внесли.

– Ладно, пойду посуду домывать.

– А я к Теме, как он там?

Похоже, пока Никита отсутствовал, Теме стало хуже. А ведь утром казалось, что теленок почти выздоровел!

Выйдя из стайки, Никита столкнулся с Арсением.

– А ты что здесь?

– Да Дунька прибежала, говорит, Митрофану Ильичу худо – вот мы с дядькой и понеслись. Василь Васильич привел его в чувство. Но, думаю, ненадолго. Да, сегодня с мужиками в ночь выходим на поиски. Может, надумаешь с нами пойти.

– Арсений! – послышалось из-за калитки. Голос был тонкий, чуть ли не женский.

– Ну все, я пошел, дядька зовет.

Никита выглянул на улицу и оторопел! Василь Васильич Булдыгеров был копией нынешнего Булдыгерова, директора библиотеки – отца Арсения, который бросил смартфон Никиты в чужой огород: такая же круглая голова, жидкие, причесанные на пробор песочного цвета волосенки, масляные глазки и маленькие пухлые ручки. То есть, точнее, это директор библиотеки был копией своего прапрадеда. А еще копией Булдыгерова Василь Васильича была… Нет, Никита не хотел об этом думать!

После ужина он рубил дрова, носил воду, выполнял различные поручения Дуняшки – все это машинально, без энтузиазма. Мучила мысль: неужели теперь он до конца своих дней вот так, как сейчас, будет выполнять приказания Дуньки? Иногда казалось, что так оно и будет…

Наконец, когда уже по темноте Дунька объявила отбой, Никита почувствовал себя зомби: в голове не осталось ни одной мысли, в душе – ни одного переживания. Хотелось одного – добраться до жесткой кровати, закрыть глаза и… А там уже все равно – в каком времени он проснется – в прошлом или в будущем…

Глава 27

И вот, долгожданный момент настал. Едва Никита коснулся головой подушки, как тут же заснул.

И… сразу же проснулся. Не давала покоя последняя эсэмэска, которую он воспринял совершенно равнодушно.

«Измениться, измениться…» – думал он, боясь самому себе признаться в том, в чем ему нужно измениться. Но все же набрался мужества, посмотрел на себя со стороны – и пришел в ужас! Он ни за что не стал бы дружить с таким, как он. Славка прав, он – слюнтяй. Да! Слюнтяй, слюнтяй, слюнтяй!

Что бы ни случилось в классе, Никита оставался в стороне. Избегал конфликтов. Боялся высказать свое мнение – вдруг кто-то думает по-другому.

Однажды он услышал, как староста класса сказал кому-то:

– О каждом из нас за глаза что-то, да говорят. Закон жизни! А вот о Бронникове не говорят никогда.

Никита тогда очень радовался. Выходит, такой он хороший, что и говорить-то о нем нечего! А теперь понял: о нем не говорят не потому, что он хороший, а потому, что он… НИКАКОЙ! Ни хороший и ни плохой. Его как будто бы нет!

Как назло вспомнился еще один эпизод из жизни. А ведь он так старался о нем забыть. И забыл же! А теперь – вспомнил.