Ты в моей власти

Остановившись на первом этаже, она едва не столкнулась с входящей в кабину Бетси. Девушка, несомненно, недавно плакала, но силилась подавить всхлипы.

– С вами все в порядке?

Встревоженная Розмари хотела взять ее за руку, но Бетси, резко отвернувшись, нажала на кнопку. Двери закрылись перед носом у Розмари прежде, чем та успела сказать еще хоть слово. На мгновение она тупо застыла у лифта, а затем пошла в холл.

Бен стоял у стойки и разговаривал по телефону. Увидев ее, он поднял руку и махнул в сторону бара. Привычной улыбки не было и в помине, и она странным образом, совершенно необъяснимо, почувствовала себя неловко.

Джерри вырос перед ней с бокалом вина в руке.

– Дорогая леди, посидите со мной. Сегодня я за распорядителя. Что будете пить?

– Поскольку мы в Испании, я бы отдала предпочтение хересу.

Розмари заставила себя вслушиваться в хорошо поставленный, актерский голос Джерри, который рассказывал ей о сложностях и радостях съемочного дня. Бен подошел к ней, держа в руках довольно измятый и изрядно исчерканный карандашом текст. Все такой же хмурый, он наклонился и поцеловал ее в щеку, явно думая о своем.

– Все в порядке, Рози?

Прежде чем она успела поздороваться с ним, он продолжил:

– Я отнесу сценарий наверх и приму душ. Жди меня здесь. Ты взяла ключ?

Она отдала ему ключи.

– У тебя все хорошо, Бен?

Он кивнул и похлопал ее по руке.

– Джерри, будь другом, закажи мне пива. Я ненадолго. Развлекай Рози вместо меня.

– Конечно, дорогой мальчик. Очень приятное поручение.

Бен тут же встал. Он шел быстро, не поднимая головы и хмурясь по-прежнему.

Стараясь не глядеть ему вслед и не слишком задумываться как о причинах его быстрого ухода, так и о расстроенном виде, она с улыбкой повернулась к Джерри. Как хорошо воспитанная женщина, она лучилась неискренним дружелюбием, хотя жаждала сейчас только одного – быть с Беном.

– Неудачный день, Джерри? Это у всех так?

– Бена трудно вывести из себя, дорогая леди, работать с ним очень приятно. Нет, нет, все неприятности исходят от дурака-режиссера и идиотов-ассистентов. Я имею в виду, конечно, испанскую команду.

Засмеявшись, он склонился к ней, словно желая поведать какую-то страшную тайну, и заговорил почти шепотом:

– Маленький моторчик, моя дорогая. У Бетси что-то не ладно. Весь день ревет. Очень тяжело работать с людьми, которые не умеют держать себя в руках.

Осушив свой бокал, он поднял руку, чтобы привлечь внимание бармена.

– Еще хереса, дорогая леди?

Розмари замотала головой, накрыв свой стакан рукой, и спросила:

– Бетси не заболела? Я едва не налетела на нее несколько минут назад. Она выглядела совсем подавленной.

Джерри пожал плечами.

– Явно поссорилась со своим мужиком, вернее, надо говорить о мальчике. – Он засмеялся. – Ведь она сущее дитя, дорогая моя. Всего лишь двадцать два. Вспомните, как мы терзали себя в ее годы. Она переживет. Неприятно, что нам приходится отдуваться за нее, в этом все дело. – Он выпрямился и повысил голос. – Во время съемок такое всегда происходит, моя дорогая. Все томятся от скуки и спят друг с другом. А теперь скажите мне, куда собирается отчалить с вами сегодня вечером Бен?

Муки Бетси не заслуживали внимания, и Розмари перестала о них думать. Это ее не касалось. Она любила посплетничать, но предпочитала делать это в женской компании. Мужчины редко проявляли должную заинтересованность, разве что гомосексуалисты или же когда тема затрагивала их лично. Фрэнсис сказала как-то во время особенно долгого и чисто женского ленча:

– Утонченный эгоизм мужчин проявляется в их полном равнодушии к делам других людей.

Розмари попыталась оспорить это утверждение, вспомнив своих приятелей-геев, но Фрэнсис убежденно произнесла:

– Поверь мне, ангел мой.

Через полчаса Бен присоединился к ним, и Розмари с облегчением увидела привычную улыбку на его лице. Поцеловав ей руку, он мягко притянул ее к себе и, пока Джерри ходил за пивом для него, шепнул:

– Мне тебя недоставало.

Улыбнувшись, она погладила его по щеке.

– Неудачный день? – спросила она. – Джерри сказал мне, что кое у кого сдали нервы.

Вернулся Джерри. Вместо ответа Бен взял свой стакан и чокнулся с ним.

Потом они ужинали в рыбном ресторане недалеко от гостиницы.

– Так я заказываю? – спросил Бен, держа ее за руку через стол.

– Где ты научился так здорово говорить по-испански? – спросила она, когда им уже принесли вино и они ждали первого блюда.

– Я говорю на каталанском, – ответил он, отвернулся и стал смотреть, как усаживаются за столик только что вошедшие люди.

– Ну, хорошо, – сказала удивленная Розмари. – Где же ты научился говорить по-каталански?

Он повернулся к ней и уставился на стакан, который держал в руке. Из-за внезапно наступившей паузы банальная реплика Розмари приобрела особую значимость.

– Моя мать из Каталонии. А отец англичанин.

Розмари увидела, как на лице его появилось выражение, уже замеченное ею прежде – совершенно непроницаемое, можно сказать, безучастное.

– Они живы? – спросила она, на мгновение заподозрив, что коснулась трагического воспоминания, упомянув родителей, настолько напряглись у него теперь мышцы лица и шеи.