Ты в моей власти

– О, – заговорила Фрэнсис в трубку, сдерживая смех и не обращая внимания на отчаянные знаки Розмари, чтобы она положила трубку. – Я знаю, что это звучит довольно глупо, – продолжала она излишне громко и заносчивым тоном. – Понятия не имею, кто вы такая, но я нашла в кармане моего мужа клочок бумаги с этим телефоном. Я решила не обращаться к частному сыщику и хочу проделать эту грязную работу сама. С кем я говорю?

Ответ последовал незамедлительно.

– Мое имя Техеро. Бетси Техеро. А кто, черт побери, ваш муж?

Услышав это, Розмари с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться, и отодвинулась от трубки подальше.

– Его зовут Дрю. Эндрю Кэнон-Смит.

– Извините, мадам, но под моей кроватью его башмаков не стояло. Надеюсь, вы найдете своего ублюдка. – Прежде чем Фрэнсис успела произнести что-нибудь еще, трубку повесили.

Тут Розмари дала себе волю и начала хохотать. Фрэнсис улыбнулась.

– Я полагаю, это та самая Бетси?

Розмари кивнула.

– Ну как, теперь ты сменишь замок? – спросила она у подруги. Розмари продолжала хохотать, и Фрэнсис спросила: – У тебя что, истерика?

– Кажется, да, – успокаиваясь, призналась Розмари. – Боже, Фрэнсис, чем мы занимаемся? По-моему, мы ведем себя не лучшим образом.

– Ничего страшного. Давай прикончим эту шоколадку и, чтобы достойно завершить вечер, закроем дверь на цепочку.

– Он сегодня не вернется, – сказала Розмари. Смех оставил ее. Ей нестерпимо хотелось узнать, был ли Бен у Бетси, когда они ей звонили.

В тот день она действительно закрыла дверь на цепочку, но Бен не приезжал. В глубине души Розмари отчаянно надеялась. Она так и не позвонила слесарю.

Элла неожиданно получила работу. Ей надо было ехать в Глазго – в октябре начинали репетировать, и до Рождества она не собиралась возвращаться.

– Можно, Джоанна пока останется у тебя? – спросила она мать.

– Да, конечно, – ответила Розмари. Она была рада обществу искренней и улыбчивой молодой женщины.

Бетти нанесла ей визит. Она не стала говорить о Джоанне и ни разу не упомянула имени Бена. Но после двух недель работы Розмари и сама была почти рада, что он не появляется. Она увиделась с Джонатаном и вернулась домой раздраженная, хотя встреча с сыном ее позабавила. Он видел газеты.

– Я говорил с бабушкой, – сообщил он за обедом в ресторане, куда его повела Розмари.

– Она тебе звонила? – в ярости спросила Розмари.

– Это я ей позвонил, – ответил Джонатан. – Я знал, что нигде больше не получу прямого ответа.

Розмари сжала губы.

– Джонатан, я не стану обсуждать с тобой свою личную жизнь и тем более не хочу, чтобы ты обсуждал ее у меня за спиной. Бабушка почти ничего не знает.

– Она рассказала мне, что здесь происходит.

– Она рассказала тебе, что она думает, что здесь происходит. И не говори со мной таким тоном. Ты становишься похож на отца.

– Удивительно, что он тебе не позвонил. Или звонил?

– У него хватило ума этого не делать.

Она заказала еще вина, хотя знала, что потом ей будет плохо. Джонатан прикрыл рукой свой бокал и замотал головой.

– Не могу же я выпить всю бутылку, – огрызнулась она.

– Тогда верни ее обратно, – ответил он в том же тоне.

И Розмари стало смешно: перед ней снова, как в былые времена, сидел десятилетний мальчишка с обиженно выпяченной нижней губой.

– Все пройдет, – улыбнулась Розмари и коснулась пальцем его нижней губы. Он возмущенно отпрянул. Розмари вздохнула. – Ах, Джонатан, извини, что я ставлю тебя в неловкое положение. Как бы там ни было, между мной и этим человеком все кончено. Ты доволен?

– Это не мое дело, – буркнул он.

Она снова засмеялась и потрепала его по голове, от чего он разозлился еще больше.

Он уехал в Бирмингем в таком же раздраженном состоянии, как и она.

Розмари рассказала Элле о встрече.

– Ханжа поганый, – сказала та, достав полупустую бутылку, которую Розмари взяла с собой из ресторана, чем повергла сына почти в состояние шока. Он был счастлив, что наконец может поцеловать ее на прощание и уйти.

– Ты всегда можешь сменить фамилию, – пошутила Розмари напоследок.

Он тяжело вздохнул.

– Ох, мама, иногда мне кажется, что я знаю, откуда это в Элле.

Когда прошло две недели, а от Бена не было никаких известий, Розмари подумала, что надо бы позвонить Бетси, узнать ее адрес и послать туда вещи Бена, которые остались в Уимблдоне. Она постоянно думала о нем, но из-за смерти кота какая-то часть ее существа восставала против него. Она разыгрывала мысленные сцены, готовясь к его следующему вторжению в ее жизнь. Слишком многое оставалось недосказанным. Дома никто не упоминал его имени. И Розмари ждала. В следующий раз она будет во всеоружии. Она не собирается устраивать сцену, просто скажет ему все, что должна была сказать, и попросит уйти. На этот раз навсегда.

Но каждую ночь Розмари прислушивалась, не подъезжает ли к дому его машина, не поворачивается ли ключ во входной двери, и сердце ее колотилось, как и раньше. Но теперь она не плакала. Улыбалась и шутила с друзьями, и только Фрэнсис пристально наблюдала за ней, гадая, долго ли продлится ее напускное спокойствие.