Ты – ведьмец. Книга первая (СИ)

– Теперь однозначно первым делом нужно идти заказывать ножны, – я осторожно потрогал свой клинок и убедился в том, что он заточен ничуть не хуже. – Такое оружие подмышкой особо не поносишь, можно себе отрезать что-нибудь невзначай.

– Я вижу, что вы довольны результатом, – Эммет подошел и встал рядом, светясь от гордости. – Мне было очень приятно работать с этим чудесным металлом. Единственное, чего я до сих пор не могу понять, как это так удачно вышло, что ваш метеорит не обгорел и не перегрелся. Мельхифрил, из которого сделаны ваши мечи, заметно отличается по структуре от того метеорита, из которого я ковал нож для Штефана, причём отличается в лучшую сторону.

– Эммет, у меня можете даже не спрашивать, я в метеоритах вообще не разбираюсь, – я продолжал любоваться своим мечом, взяв его в руку и подставив клинок лучам солнца, заглядывающим в окно. – Посмотрите, какой необычный эффект.

Солнечный свет, попадая на поверхность клинка, разбивался на тысячи мельчайших светящихся точек всех цветов спектра с незначительным преобладанием зелёного и голубого. Меч при этом казался окутанным светом, словно сам светился изнутри.

Штефан выглянул из кухни и тоже увидел, как меч в моих руках переливается разноцветными всполохами. Он подошёл и с интересом разглядывал мою обновку. Пшемек тоже подставил свой меч под потоки света, и мы увидели, что накладки на его клинке точно так же начали светиться, ничуть не уступая своему старшему брату.

– Витольд, извини, что я тебе вчера не поверил, – Штефан стоял с озадаченным лицом, – но теперь вижу, что ты не врал. Тебе очень повезло найти этот метеорит. Даже мой нож не настолько хорош, как ваши мечи.

Повар вытащил свой тесак и поднёс его параллельно моему мечу. Свет заиграл на лезвии, отражаясь яркими сине-зелёными вспышками, но, откровенно говоря, такого эффекта, как от наших клинков, не получилось.

– Ура! – завопил рядом Пшемек, – Теперь у нас настоящее ведьмецкое оружие! Трепещите, твари, ведьмец и его ученик скоро придут за вами!

Сидящие через стол от нас незнакомые мне мужики как-то странно заёрзали и начали с подозрением оглядываться.

– Не беспокойтесь, это он не вам. – Я укоризненно посмотрел на ученика, – Паша, скромнее надо быть. И не ори так, всех клиентов Мойшеку распугаешь.

Трактирщик, услышав своё имя, вспомнил, что вообще-то по плану у нас должен быть завтрак. Он резво побежал на кухню, а мы продолжали стоять и рассматривать наши мечи и нож Штефана, удивляясь тому, насколько они отличаются. При обычном свете было понятно, что металл и там и там практически одинаковый, но в солнечных лучах разница была очевидна.

– Прошу прощения, Эммет, – я, наконец, оторвался от созерцания, – мы так увлеклись, что забыли вас поблагодарить.

– Не стоит, – кузнец тронул меня за плечо, – я рад, что мне выпала честь создать для вас это оружие. Наверное, это лучшие мечи, которые я когда-либо делал.

Тем временем Мойшек и его племянник принесли нам завтрак и начали расставлять на столе тарелки.

– Позвольте хотя бы в знак благодарности угостить вас завтраком? – я незаметно сунул Лешеку серебряную монету. – А потом мы попробуем кофе из новой кофеварки.

Эммет согласился и сел за наш стол. Мы с Пшемеком положили мечи на соседнюю лавку и тоже приступили к завтраку. Пока завтракали, успели обсудить несколько теорий, которые были у Эммета насчёт нашего метеорита. Самым правдоподобным было предположение, что за счёт своей почти вертикальной траектории наш метеорит не успел перегреться и обгореть в атмосфере, поэтому структура металла осталась в первоначальном виде. А вот насчёт того, как этот первоначальный вид получился, ни у кого из нас даже мыслей не нашлось.

* * *

Закончив завтракать и попрощавшись с Эмметом, я аккуратно завернул мечи обратно в плотную ткань, привычно взял их подмышку, и мы с учеником направились к кожевнику заказывать ножны. Пшемек шёл чуть впереди, работая навигатором. Мы свернули в переулок, ведущий к конюшням, и вскоре добрались до нужного адреса. Я мельком глянул на стену конюшни и обнаружил на месте герба с крыльями большой чёрный квадрат. Не факт, что художники скоропостижно переквалифицировались из гениталистов в абстракционисты, но хотя бы послушались, и то хорошо.

Гжегош оказался бодрым мужичком средних лет с большими грубыми ладонями. Он радушно пригласил нас в свой уютный светлый дом.

– Добрый день, я Витольд Крючковский из Мытищ, – по привычке представился я.

– Очень приятно, а я Гжегош Бженчишчикевич из Хжёншчижевошице.

Мне показалось, что мой слуховой аппарат сломался, и вместо нормальных звуков он теперь выдаёт сплошные помехи, шипение и скрежет. Потом я вспомнил, что не ношу слуховой аппарат. Я сунул палец себе в ухо, яростно почесал в надежде починить звук и переспросил:

– Простите, как?

– Гжегош Бженчишчикевич, – услужливо повторил кожевник, – из Хжёншчижевошице.

Ничего не поменялось, всё то же шипение и скрежет. Я посмотрел на Пшемека, но его лицо не выражало никаких эмоций, словно услышанное было для него в порядке вещей.