Ты – всё (СИ)

Есть такое выражение — вечер воспоминаний. У меня им посвящается большая часть ночи. И даже когда засыпаю, вижу то, что было в прошлом… Себя и Яна. Обнаженных. В теплом свете камина. Он целует в губы и двигается внутри меня. Я это чувствую так ярко, словно все происходит в реальности. Стыдно признать, но понимая, что сплю, я не двигаюсь, чтобы не спугнуть этот морок. Пульс гремит так яростно, что кажется, голова вот-вот лопнет.

Постанываю. Боже, слышу это!

Но не делаю ничего, чтобы прекратить.

И в какой-то момент… Сквозь мое тело проносятся жгучие импульсы. Я достигаю оргазма. Распадаюсь на искрящиеся частицы, словно салют. Распахивая глаза, резко подскакиваю. С колотящимся сердцем сажусь. Покрытое испариной тело горит. Особенно там… Где касался только он. Руками, членом, языком… Господи!

Со стоном падаю обратно на подушку. Натягиваю одеяло на лицо.

Стыд… Какой же стыд!

От себя ведь не спрятаться. И что самое ужасное, это чувство заставляет меня вновь возбуждаться.

Интересно… Как Ян Нечаев выглядит сейчас? Изменился ли? Наверное, да. Ведь прошло столько времени. Сколько ему сейчас? Двадцать три? Двадцать четыре. Точно. Он ведь майский, а сейчас июль.

Июль? Мне приходится напоминать себе число, месяц и год!

Я-я… Боже мой, я так потерялась!

Снова там. С Яном.

Снова… Снова… Снова…

Хорошо выспаться перед первым рабочим днем? Миссия провалена.

Но это, как позже окажется, не корень моих проблем. С корнем мне предстоит столкнуться в офисе.

3

Аромат моей юности.

© Юния Филатова

— Оу! Ты словно одна из Сукэбан, — оценивает мой офисный лук сестра, едва вхожу утром на кухню.

Стоящая у плиты мама оборачивается. Не выпуская из рук силиконовой лопатки, которой до этого переворачивала оладьи, сто восемьдесят градусов очерчивает, потому как таращится сначала на сидящую на подоконнике Агнию, а после уже с явным опасением смотрит на меня. Эти ее взгляды с тех пор, как научилась сдерживать словесную критику, всегда такие говорящие, чаще всего не в самом хорошем смысле шокированные и отчего-то дико забавные.

Папа и вовсе давится кофе.

— Что еще за Сукэбан? — хрипит он после того, как откашливается и вбирает в легкие кислород.

Агуся, прикрываясь телефоном, а точнее — натянутым на него объемным ярким чехлом, демонстрирует что-то типа «рука-лицо» и хохочет.

— Это японская банда девушек-школьниц.

— Только банды нам не хватало!

Возмущен не просто как отец, но и как директор гимназии. Сколько литров крови из нас всех эта его должность — читай, хроническая болезнь — выкачала!

Кроме того, папа собирается добавить еще что-то, но, очевидно, вспоминает, как убеждал на пару с мамой, что они будут любить нас, кем бы мы ни стали, и каких бы ошибок не натворили. Агния тогда, пользуясь случаем, много чего наговорила. Например, заявила, что если и выйдет когда-либо замуж, то только за «крутого черного парня». Представив это, папа заранее почернел. Пятый год мучит его эта тема, а Агусе хоть бы что. Даже фотографии какого-то репера показывала, якобы это тот самый герой ее девичьих грез.

Папе плохо, но папа крепится.

Вот и сейчас… Нервно дернув головой, замолкает.

— Я похожа на школьницу? — спрашиваю у сестры прямо, потому как этого хотелось бы меньше всего.

Ненавистный образ хорошей девочки в прошлом.

Сегодня на мне простая белая блузка и черный костюм — свободный пиджак и брюки, которые, если стою неподвижно, можно принять за длинную широкую юбку.

— Да нет, — протягивает сестра. — Это больше во взгляде. Несмотря на милое личико, кажется, вот-вот достанешь из-за спины цепь.

— Хорошо, что не лезвие[1], — иронизирую я.

— Так… — протягивает мама взволнованно и запыханно. — Давайте садиться за стол!

Именно в этот момент я начинаю нервничать. Ведь приближается первый рабочий день, а я по факту не имею понятия, что меня там ждет.

— Не волнуйся, дочка, — бурчит папа, якобы успокаивая. После тех самых событий, которые едва не уничтожили нашу семью, у него появились явные проблемы с проявлением эмоций. Он их то глушит напрочь, если это что-то плохое. То, даже прилагая усилия, не может выразить, если это что-то хорошее. — Будешь старательной и исполнительной, руководство это обязательно оценит.

Внутри меня все сжимается, но я выдерживаю нейтральное выражение лица.

— Спасибо за поддержку и совет, папа.

Будь моя воля, я бы отправилась в офис прямо сейчас. Перед смертью ведь не надышишься. Хочется, чтобы этот невыносимый эпизод напряженного ожидания грядущих перемен просто достиг финиша.

Но мне приходится сидеть за столом, пока родные завтракают, чтобы не явиться на работу слишком рано. Это было бы чересчур странно для первого дня. А странной я зарекомендовать себя, естественно, не хочу. Поэтому, поглядывая на часы, пью свой кофе и слушаю беззаботную болтовню Агнии.

И вот, наконец… Восемь двадцать! Я могу бежать на маршрутку.

Кажется, все идеально рассчитала. Однако, привыкшая за последние годы к перемещению по городу на трамвае, не учла, что на автодорогах центра образуется затор.