Ты всё узнаешь утром (СИ)

Я оставила телефон в беззвучном режиме и отправилась в ванную. Контрастный душ, надеюсь, приведет меня в чувства, отрезвит и поможет воспринимать сложившуюся ситуацию не так безнадежно.

Воскресенье вышло тягучим, нескончаемым. Спала урывками, по два три часа, вставала, пила воду, бродила, шлепая босыми ногами по квартире, снова ложилась в кровать, пытаясь спрятаться от мыслей. Тщетно.

Поздним вечером затащила в дом чемодан, сказав себе: "Хватит! Пора начинать новую жизнь!". Приготовила ужин, с отцом, сидя напротив, смогли осилить вполне полноценные порции. Он молчал, и я молчала. Пару раз он поднимал на меня глаза, — может, хотел знать, надолго ли я тут обосновалась? — замирал, держа вилку зубьями вверх, и вновь опускал голову, возвращаясь к содержимому тарелки. Иногда я порывалась что-то брякнуть, пусть даже абсолютнейшую глупость, только чтобы нарушить пустоту дома, заполнить ее звуками, но в последнюю секунду передумывала — настроение не то. Что я могу ему сказать? Вести светскую беседу друг с другом мы уже давно разучились, а выдавливать из себя слова не стоило. Каждая сказанная фраза будет фальшивой. Я не хотела лжи.

Чем я действительно отвлеклась от свой замужней жизни, — ха! бывшей замужней жизни! — так это разбором вещей в шкафу. Их осталось немного, не взятых с собой в новую жизнь и как итог выброшенных за ненужностью или старостью, но из оставшихся, единичные были времен ранней юности, от того особо милы. Я извлекала их и предавалась приятным воспоминаниям: щемящим и веселым — негатив быстрее стирается из памяти.

Обнаружилось и выпускное платье. Я напялила его и долго рассматривала себя в зеркале. Пожалуй, великовато. И не удивительно: школу я заканчивала девицей с более пышными формами, еще не познавшей мужчин, с "плавающими" гормонами. Зато видавшей излишнюю заботу матери, отдававшей мне себя всю, до капли, мне еще только предстояло узнать о её серьезных проблемах со здоровьем. Мама тщательно оберегала свою тайну, умудряясь много лет от нас скрывать свой недуг. Мы были недостаточно внимательны к ней. Неблагодарная дочь и неблагодарный муж. Такого рода мысли не посещали меня давненько, я справилась с чувством вины, почти. По крайней мере, притупила его и вот — опять…

— Если продолжишь в том же духе, ты просто свихнешься! — наклонилась я к себе в зеркале. — Прекрати грызню и убирай пылюку из шкафа.

Вспомнила одно из последних наставлений матери. "Доченька, — говорила она. — Постарайся найти себе спутника, который будет любить тебя чуть больше, чем ты — его".

— Я не справилась, мам, не справилась, — шепнула я, подняв глаза в потолок. Интенсивно моргать не помогало. Я решила, что сегодня еще немного поплачу и всё — завтра новая жизнь. Точно. Точка.

Понедельник встретил солнечным морозным утром. Я не спеша покинула подъезд и, кроме прелестей погоды, обнаружила Глеба, торчащего возле моей машины. Предупредительно подняла вверх руку, взмахнула указательным пальцем и отчеканила:

— Ни слова. Не желаю слышать ни одного твоего слова!

Глава 12

— Юль, — шагнул он ко мне, и попытался ухватить за руку. Я дернулась, отскочив в сторону. Истерично, излишне резко, словно его тело покрыто сплошь гнойными язвами, гладкий рукав шубы выскользнул из его рук, а сильнее ухватить он не решился. — Пожалуйста, дай мне сказать. Всего пара минут, я прошу.

Он заглядывал в мое лицо, пытаясь уловить, встретиться глазами. Я старалась избежать этой встречи, думая о том, что все неправильно — это он должен отводить глаза, прятать. Он провинившийся, он разрушитель. Отчего тогда, подходя к машине, я так суетлива? Боюсь дать слабину? Услышать оправдывающие объяснения, возможно даже фантастическую версию, и растаять, в этом проблема? Эта мысль посеяла панику. Я чувствую, как мои щеки запылали, мир заплясал вокруг, кружа голые ветки дворовых деревьев.

— Ничего не желаю слышать, — покачала я головой.

Просто: НЕ ХО — ЧУ. Я нажала на кнопку брелока и спешно устроилась на сиденье, сразу захлопнув дверь. Глеб поскребся в стекло машины, моля выслушать его. "Давай, дай ему сказать, раз не боишься, — подначила себя и напомнила: — Даже осужденные имеют право на последнее слово".

А разве есть слова, оправдывающие такие поступки? Вероятно, — есть, только я их не знаю. Впрочем, и знать не хочу. Тогда почему все еще не уезжаю? Машина, благодаря настойчивости Глеба, с автозапуском, прогревать не нужно — сел и поехал. В том случае, если ты воспользовался им, а я — воспользовалась. Я немного приоткрыла окно и повернулась к мужу лицом, стараясь смотреть сквозь него:

— Что с собакой?

— А что с ним может быть? Все в порядке, бегает.

— Ты сможешь заботиться о нём впредь или мне разыскать хозяина?

Он глубоко вздохнул, наклонился, заглядывая в приоткрытую щель, и просящее поинтересовался:

— Мы можем поговорить о нас?

— Ты не ответил. Так мне сообщить Херальду, чтобы забирал пса?

— Я о нем позабочусь, разумеется. Давай поговорим о нас, — быстро произнес он, беспокоясь, что я уеду в любой момент.

— Смотри, ты обещал, — подвела я, собираясь закрыть окно.