Ты всё узнаешь утром (СИ)

«Если так пойдет и дальше, ты останешься совсем одна», — сказала себе, сделала пару шагов по инерции и замерла, топнув ногой: черт! Может этого как раз и добиваются? Одиночества. Каблук утонул в снегу. Я замерла на месте и уставилась в ночное небо, чувствуя что-то сродни отчаяния. В этот момент и раздался короткий сигнал автомобильного клаксона. Я вздрогнула и повернулась на звук. В машине загорелись огни, ослепили меня на секунду и тут же погасли. «Идиот», — шепнула я, имея в виду таксиста. Ладно, приехал и то — хлеб. Я двинула в его направлении, водитель тоже покинул машину и шел мне навстречу. Странно, не припомню, чтобы в обычном такси раскатывали кроссоверы, а водила встречал своего клиента лично. Может он видел мои метания перед рестораном и решил, что я не способна самостоятельно дойти?

Уже через пару метров сердце ухнуло вниз — никакое это не такси. Глеб. Я замерла, а он продолжал идти. Остановился на расстоянии вытянутой руки:

— Здравствуй.

— Привет. Что ты здесь делаешь?

— Нужно поговорить.

— Не могу, слишком устала, — помотала я головой. — Сейчас подъедет такси.

— Я бы мог тебя отвезти.

Я опустила голову и уставилась на свои туфли, тут же почувствовав — ноги начали зябнуть. Глеб проследил за моим взглядом, взял меня за руку и потянул:

— Идем. Ждать своё такси будешь в машине.

Сопротивляться не стала. Глупо выёживаться, когда рискуешь простудиться на декабрьском морозе. Он усадил меня вперед, обошел машину и стянул с себя куртку, оставшись в одном свитере. Закинул куртку на заднее сиденье, сам забрался за руль. В машине тепло. Судя по тому, насколько отодвинуто и опущено его кресло, торчит тут некоторое время. Выбрит, на груди красуется огромная розоватая снежинка. Этот свитер я ему подарила на прошлое рождество. Он тогда посмеялся, отблагодарил, но так ни разу его и не надел.

— Хорошо, — согласилась я, откинувшись на спинку. — Отвези меня, пожалуйста. Если тебе не трудно.

Он кивнул и с готовностью передвинул своё кресло, я отменила заказ и прикрыла глаза.

Навскидку мы проехали с километр, прежде чем он решился заговорить. Не размыкая век знала — Глеб на меня периодически поглядывает. Делать вид что я задремала можно хоть до седьмого пришествия — дохлый номер. Слишком дробно отстукивало сердце, молотя, заставляя виски пульсировать. Я пыталась дышать ровнее, думать на отвлеченные темы, но… или достойных тем не имелось, либо дышала я как-то неправильно, только ритмы размеренней не становились. В основном мои мысли крутились возле одной темы: не сделала ли я себе хуже согласившись поехать? Ощущать его рядом, в довольно замкнутом пространстве, дышать с ним одним воздухом оказалось то ещё испытание. Я к нему не готова. Во всяком случае — пока. И когда я в надежде отвлечься вяло размышляла — а не завести ли мне собаку? — Глеб спросил:

— Как вечеринка?

— Тебя всерьез это интересует? — по-прежнему не открывая глаз, полюбопытствовала я в ответ.

Конфликтовать, конечно же, глупо, а вести светскую беседу ещё глупей. Глеб как будто не обратил внимания на мою колкость, тихо произнес «меня больше интересуешь ты» и заметил:

— Тебе идет это платье.

Я открыла глаза, бросила взгляд себе на грудь и поправила не застегнутую шубу. Благодарить за комплимент сочла не обязательным. Отвернулась к окну, подмечая — скоро приедем. Я закутаюсь в свой халат, как в кокон, возможно даже помолочу кулаками подушку и постараюсь уснуть. Завтра… завтра будет утро, новый день, который возможно принесет в мою жизнь глоток свежего воздуха. Вдохнет в меня саму жизнь. Будем в это верить.

— Я не могу без тебя, Юль, — сообщил он.

Я снова закрыла глаза и крепко сомкнула зубы, радуясь, что он не видит моего искаженного болью лица. Глеб протянул свою руку и попытался прикоснуться к моей. Я почувствовала его прикосновение раньше, чем оно произошло физически, открыла глаза и резко отвела свою руку в сторону. Его пальцы лишь мазнули по рукаву шубы, раздался электрический треск. Мне показалось аж заискрило. Удивляться не стоило: сейчас между нами даже воздух наэлектризован.

— Я идиот. Дважды кретин, — вновь заговорил он. — Позволил себе так поступить с тобой и решил, что это сойдет мне с рук. Если честно я даже не думал о последствиях…, черт знает, о чем я тогда думал! — Треснул он рукой по рулю. Потер своё лицо, всей пятерней, сминая, как будто хотел вылепить новое: — Глупец. Я тешил себя надеждой, что ты передумаешь. Накажешь меня как-нибудь и простишь. Жил этой фантазий. Призрачной иллюзией. А сегодня получил твое сообщение… У меня крыша поехала. Я должен попросить у тебя прощения. Должен, понимаешь. Вымолить его. Я не могу жить, дышать, возвращаться в дом, в котором нет тебя. Ты нужна мне. Необходима. Я люблю тебя, черт возьми, люблю!

Последнюю фразу он почти кричал. И замолчал так же резко, как и перешёл на крик. Возможно потому что мы уже приехали. Глеб вырулил к дому, припарковал машину, повернулся ко мне всем корпусом и замер — ждал моей реакции. Вглядывался в мое лицо, пытаясь бог знает что в нем прочитать.