«Ты все же мой!» (Каролина Павлова)

Борис Исаакович Утин учился в Дерптском университете на юридическом факультете (впоследствии он станет профессором этого университета). Встреча была случайной, сильное влечение вспыхнуло с первого взгляда у обоих, хотя вначале они восхитились вроде бы только умом друг друга, остротой словесной игры. Борис не ожидал такой прелести, такого очарования от дамы, которая была старше его матери. Каролина же отвыкла от молодого поколения, считала его тупоумным, унылым, брюзгливым, «безочарованным». Борис оказался совсем другим. Но самое главное – он ничего не знал о ее унизительном московском прошлом, ему безмерно льстила дружба с известной поэтессой.

Мы странно сошлись. Средь салонного круга.
В пустом разговоре его.
Мы словно украдкой, не зная друг друга.
Свое угадали родство.
И сходство души не по чувства порыву.
Слетевшему с уст наобум.
Проведали мы, но по мысли отзыву.
И проблеску внутренних дум.
Занявшись усердно общественным вздором.
Шутливое молвя словцо.
Мы вдруг любопытным, внимательным взором.
Взглянули друг другу в лицо…
И, свидясь, в душе мы чужой отголоска.
Своей не старались найти.
Весь вечер вдвоем говорили мы жестко.
Держа свою грусть взаперти.
Не зная, придется ль увидеться снова.
Нечаянно встретясь вчера.
С правдивостью странной, жестоко, сурово.
Мы распрю вели до утра.
Привычные все оскорбляя понятья.
Как враг беспощадный с врагом, —
И молча друг другу, и крепко, как братья.
Пожали мы руку потом.

Дружба – это так, для самооправдания. Отношения очень быстро перешли в другой разряд!

Стихи, посвященные вспышке этой страсти – их немного, десяток, – считаются лучшими из всего написанного Каролиной. Что неудивительно. Благодаря любви Бориса… нет, благодаря своей любви к Борису (потому что в отношениях со своими мужчинами линию поведения всегда – к счастью или нет, неведомо, – определяла именно она) Каролина совершенно преобразилась. Легко понять! Любовь ее к Мицкевичу была вспышкой первого, еще не вполне осознанного влечения. Брак с Павловым будоражил ее интеллект, однако к страсти это почти не имело никакого отношения. Буря чувств – вот что такое ее роман с Борисом, вспышка запоздалой молодости, неизведанные ранее ощущения, пробуждение женщины именно тогда, когда она уже видела себя старухой!

Все преобразилось в мире. Однако Каролина со своим «анализирующим умом», как выразилась некогда о нем княгиня Волконская, была бы не Каролина, если бы понеслась по воле чувственных волн. Ей непременно потребно препарировать дрожание своего сердца! Главное, чего она никак не может понять: да неужели именно она оказалась способна на такую неистовую страсть?

Забавны все-таки эти растения – цветы запоздалые! Каролина, которая всю жизнь преподносила себя как некую Клеопатру – ну, скажем так: Клеопатру-скромницу, – словно бы извиняется за то, что оказалась способна потерять голову.

Вся штука была в том, что на самом-то деле она не верила, будто эта страсть может продлиться долго.

Ну, естественно, разве могло быть иначе?

Зачем судьбы причуда.
Нас двух вела сюда.
И врозь ведет отсюда.
Нас вновь бог весть куда?
Зачем, скажи, ужели.
Затем лишь, чтоб могло.
Земных скорбей без цели.
Умножиться число?
Чтоб все, что уцелело.
Что с горечью потерь.
Еще боролось смело.
Разбилося теперь?
Иль чтоб свершилось чудо?
Иль чтоб взошла звезда?..
Зачем судьбы причуда.
Нас двух вела сюда?!

Самым тяжелым было понять: даже когда два человека испытывают друг к другу сильнейшее физическое влечение, они могут стремиться друг от друга духовно. Особенно если эти двое – сильные, мыслящие личности, привыкшие сами управляться со своими жизнями и не желающие меняться ни ради чего, ни ради кого. Впрочем, это были именно те грабли, на которые Каролина наступала всю жизнь: телом вместе, а душою – врозь. Не так ли было с Мицкевичем, потом с Павловым, теперь – с Борисом Утиным?