Ты всего лишь Дьявол

— Не знаю… — Джо развел руками. — Не знаю, хочу ли я написать такой роман. Я предпочел бы написать научный труд, о котором я недавно говорил с вашим отцом. Потому что, как вы знаете, обычно темой моих скромных сочинений являются преступления. Но я приехал сюда не для того, чтобы стать свидетелем преступления, а затем его описать, а для того, чтобы предотвратить его… — Он улыбнулся и обратился к Ирвингу Эклстоуну: — Мой обман по отношению к вам не столь уж велик. Меня действительно интересует Дьявол, и я действительно хотел бы знать о нем значительно больше, чем знаю. И я надеюсь, что этот дом и его хозяин станут для меня самым лучшим источником сведений, какие только можно себе представить. Если, конечно, вы не откажете от своего приглашения гостю, который с такой легкостью меняет фамилию…

Но Ирвинг Эклстоун не улыбнулся, услышав эту шутку.

— Я думаю, — сказал он тихо, — что вы окажете нам большую любезность, принимая мое приглашение и гостеприимство под этой крышей. Все останется так, как мы решили, и думаю, что Александр не обидится на меня, если завтра вечером мистер Коттон… то есть мистер Алекс ляжет спать уже в Норфорд Мэнор… Я думаю, что все мы будем очень довольны этим, не правда ли?

Наступила минута тишины, а потом Джоан Робинсон быстро сказала:

— Ну разумеется. Я буду надоедать вам вопросами на всевозможные темы. Не понимаю только, что вы имели в виду, говоря… — она умолкла. Потом спокойно продолжала: — Пойдемте в парк. Я думаю, что мужчинам полагается сигара, а мне — час отдыха после ланча. Я — рабыня, правда, не Дьявола, а секундомера, но временами мне начинает казаться, что этот хозяин отнюдь не добрее.

Она кивнула головой и направилась к двери, увлекая за собой остальных. Джо шел в самом конце маленькой группы. Переступая через порог, он на секунду задержался и оглянулся.

Со стены на него смотрел портрет в тяжелой гладкой раме из черного дуба. Ни время, ни наряд эпохи не сделали сэра Джона Эклстоуна более симпатичным, чем он был при жизни. У него было полное, слегка обрюзгшее лицо, а маленькие, широко посаженные глаза смотрели с холодным презрением. С тем же презрением эти глаза смотрели месяц назад и в минувшее воскресенье в лицо человека, который, не оставляя отпечатков пальцев, перевернул этот портрет. А если этот человек посчитал переворачивание портрета предсказанием своего действия, значит он тот, кто хладнокровно убил Патрицию Линч, а теперь готовится к новому преступлению. Но сейчас это, пожалуй, было уже невозможно. Кем бы ни был преступник, несколько минут назад он был предупрежден, что Джо Алекс прибыл в Норфорд Мэнор.

И хотя Джо не был самонадеянным, он отдавал себе отчет в том, что любой человек, живущий в Англии, ставший или решивший стать на путь преступления, должен знать о нем достаточно, чтобы немедленно потерять охоту действовать.

Мысль эта была утешительной. Но несмотря на это, чувство беспомощности не проходило. Джо вздохнул. Он сделал все что мог. Он объявил убийце о своем прибытии. Ничего другого ему не оставалось. Ближайшие часы должны принести больше информации.

Джо чертыхнулся про себя и вышел в холл.

Глава XIV «Дай мне его, дух тьмы!»

Они шли вдоль живой изгороди, опоясывающей густым барьером край ущелья, за которым начиналась отвесная скальная стена, ниспадающая к тихо журчащему потоку. С правой стороны, посреди газона, поднималась стройная вышка бассейна, а дальше сад опускался террасами и растворялся в густом лесу, который тянулся еще ниже в долину, где прятался Велли Хауз. Джилберн и Николас Робинсон шли перед ними в шагах пятнадцати… Джо умышленно маневрировал так, чтобы остаться наедине с Джоан. Он заметил, впрочем, что девушка это поняла и помогла ему.

— Скажите мне честно… — она умолкла.

— Да?

— Для чего вы сюда приехали?

— Чтобы найти убийцу вашей тети Патриции Линч и по возможности предупредить, если сумею, какое-либо новое несчастье.

— Так я и подумала, — сказала она спокойно, к его легкому удивлению. — Значит, вы считаете, что он ее убил? Я долго об этом думала, и все же не могу в это поверить. Он ведь не способен на это.

— Кто?

Теперь она посмотрела на него с удивлением.

— Значит, вы не знаете, о ком я говорю?

— Знаю. Но я хотел бы знать, почему вы так предполагаете?

— Я как раз и сказала, что не предполагаю, будто это он. Пока вы не приехали, я готова была думать, что полиция права. Это ведь могло быть самоубийство.

Алекс покачал головой.

— Как? Значит, вы уверены, что это не было самоубийством? Но почему?

— О, давайте пока назовем это не уверенностью, а лишь моим убеждением. Прошу вас, скажите, о чем вы думали непосредственно после этой трагедии?

— Я не знала, что и думать… Видите ли, я ведь ее почти не знала. В течение всей моей жизни она жила в Африке. А потом приехала и почти сразу умерла. Она была грустной и очень нервной… Ее самоубийство не было чем-то невозможным. Вы ведь знаете, что она потеряла мужа?

Алекс кивнул.