Ты всё ещё любишь? (СИ)

Люцифер опустился рядом с ней с подносом, на котором стояла кружка горячего чая с лимоном и какая-то булочка. Она выглядела подавленной, больной и уставшей, когда проснулась, и он просто не мог не сделать для неё это.

— Спасибо, — улыбается Деккер, переворачиваясь на спину, чтобы сесть. Она подтягивается к спинке кровати и Люцифер ставит поднос ей на ноги.

— Ты же знаешь, что рядом с тобой мне всё равно на все условия, — отвечает он ей, дотрагиваясь до её лба ладонью, — Мне всё ещё не нравится твоё состояние после кошмаров. Ты уверена, что у тебя всё хорошо?

Они разговаривали об одном и заканчивал совершенно другим. Хлоя пыталась уходить от ответов, связанных с её состоянием, а он не отставал от неё до тех пор, пока она ему всё же не отвечала.

— Зайка, ты же знаешь, что я полный ноль в человеческих болезнях, — начинает он, — Но то, что ты такая горячая, явно не хорошо.

— Да, — соглашается она с ним, — Но такое бывает, Люцифер. Люди болеют и с этим ничего не поделать.

— Но днём у тебя не было её, — обеспокоенно говорит он ей, и, когда она заканчивает со своей трапезой, отодвигая поднос, он притягивает её к себе, прижимая к груди, — Я согрею тебя, — весело продолжает он, растирая рукой её спину. Не то, чтобы ей сильно холодно, но он всегда определяет, что ей не тепло по красному и холодному носу.

— Я ведь только что поела, — смеётся она, — Ты так меня сдавил, что булочка с маком сейчас выйдет обратно.

Люцифер также усмехнулся, высвобождая её из своей хватки. И как-то даже прохладно стало, когда она была так далеко от него, хоть он и продолжал обнимать её.

Сегодня он снова проснулся от её криков. Она звала его и металась по кровати так, словно пыталась высвободиться из захвата. Она так выгибалась в спине, что позвоночник наровился сломаться под таким давлением. Он долго раскачивался с ней на руках, целовал её лицо, пытался будить, но она проснулась только лишь тогда, когда практически начала задыхаться в собственных слезах. Кошмары снились ей, а сердце разрывалось у него от того, как больно ей было.

— Я не хочу больше спать, — Хлоя легла на спину и уставилась в зеркальный потолок. Она видела из раньше, но никогда в полный рост. У них даже фотографии совместной нет. И сейчас, лёжа в его рубашке, которая ей так полюбилась, с отброшенным одеялом и обнаженными ногами, она чувствовала себя слишком самоуверенной, потому что считала, что они идеально смотрятся вместе.

— Почему? — спросил Морнингстар, заправляя её волосы назад. Он приподнялся на локте, чтобы оказаться лицом к ней и с помощью света светильника мог видеть её глаза, засохшие дорожки слёз на её щеках и самую добрую улыбку, которую он когда-либо мог видеть. Разве такой человек как она, может страдать так сильно? Почему отец издевается над ней? Из-за него?

— Я… — она резко замолчала, пытаясь сдержать подступающий ком тошноты и слёз. Казалось, что её действительно сейчас стошнит.

Кровь отхлынула от её лица мгновенно, и Морнингстар не мог не заметить это даже в приглушённом свете пентхауса. Деккер приложила ладошку ко рту и молниеносно вскочила с кровати, спотыкаясь о свои ноги, но достигая своей цели — туалет. Дьявол рванул за ней, чтобы подоспеть как раз к тому моменту, когда содержимое её желудка вырвалось наружу. Там была и та самая булочка с маком, и их ужин, и его передёрнуло от одного только вида. Она сгорбилась в спине, и он мог слышать громкие всхлипы.

Какое-то время Люцифер стоял на входе, словно вкопанный и смотрел за происходящим. Руки, которыми она держалась за унитаз, тряслись, она сама тряслась в лихорадке и он, наконец, двинулся с места, чтобы упасть рядом с ней на колени и собрать мокрые волосы с её вспотевшего лица.

Она всё ещё была смертельно бледной, всё ещё склонялась над унитазом и казалось, что у неё больше не осталось сил, когда она остановилась и упала на него, всё ещё сотрясаясь в истерике и ознобе.

— Всё хорошо, дорогая, всё хорошо, — он выводил рукой круги на её спине, пытаясь успокоить.

— Прости меня, — всхлипывает она, утирая нос и рот обнажённой рукой. Привкус желчи до сих пор чувствуется на языке, но, слава отцу Люцифера, её больше не тянет к белому другу.

— О чём ты, вообще?! — возмущается сатана. — Как ты можешь извиняться за то, что тебе плохо?!

— Это, наверное, сотрясение… Я ничего такого не ела, чтобы получить отравление, — судороги сходят на нет, когда он прижимает её голову к своей груди.

— Ты же знаешь, что я не знаю ответ на этот вопрос, — с сожалением говорит он ей, — Тебе что-нибудь дать? Воды? Может таблетку какую-нибудь?

— Подними меня к раковине, — она колеблется, когда просит его об этом, но он мгновенно повинуется, просовывая руки ей подмышки. Он держит её за талию, осторожно, чтобы не тревожить её желудок, пока она склоняется над раковиной, умывая лицо и полоская рот.

Небольшой румянец возвращается к её щекам, когда она опрокидывает голову ему на плечо и он смотрит на них в зеркало. Ему кажется, что за эти дни она слишком сильно похудела, и это подтверждают провалившиеся скулы.