Ты всё ещё моя

Когда проносимся мимо мамы Тани, потоком выдает:

– Мам, ты отдыхай. Люблю тебя. Мы сейчас вернемся и все сделаем.

– Окей, сына.

Застывшему в проеме Артему Владимировичу с той же безбашенностью сына толкает:

– «Сириус» фонд называется, пап. Скоро будем. Не скучайте.

52

Да, дурак… Когда дело касается тебя, еще какой…

© Артем Чарушин

– Артем… – выдыхает Лиза, едва я закрываю дверь в спальню. – А Павел еще жив?

Собирался попросить ее не кричать, но этот вопрос резко в ступор ставит. Она такая серьезная и смиренная. Смотрит, выражая готовность принять любой мой ответ.

А я… Я расхожусь хохотом. Не могу сдержаться.

– В каком смысле, Лиз?

Обнимая ее, наступаю. Заставляю шагать задом наперед вглубь комнаты.

– В прямом, Артем. Ты не рассказывал, как решил вопрос с долгом, а сегодня…

– Черт, я его просто закрыл, – перебиваю, выказывая очевидные вещи. – Рассчитался, Лиз. Почему ты решила, что я могу кого-нибудь убить?

– Не знаю… Сегодня…

Она реально сомневается.

– Что «сегодня»? – подгоняю, закипая нетерпением.

Сердце пропускает. Пауза пугающая и мучительная. А потом… Рывками летит. Ощутимо и явно неисправно качает.

Впору бы начать задыхаться, пока моя Дикарка ищет слова. Но мне ведь уже фартануло… Знаю, что любит. Знаю, блядь. Без вариантов.

Ближе ее прижимаю. Касаюсь губами лба.

– Так что «сегодня», Лиз? – повторяю тише, очень терпеливо и, как мне кажется, нежно.

Дикарка вцепляется пальцами в мою футболку.

– Приходила мама… Моя… – шепчет, наконец. – Я вошла в квартиру, она Соне как раз жаловалась, что ты у них был… Был?

Резкий глубокий вдох, который совершаю, раздувает грудь на максимум. Сглатываю… Так тяжело, что сам это слышу. Какие-то заслонки абсолютно невовремя срабатывают. Кислород заканчивается, а их не поднять.

– Был, – короткий и емкий ответ.

Но Лизе, конечно, мало.

– Когда?

– В первую ночь, – продолжаю после вздоха нейтральным тоном. – Не мог уснуть. Все внутри кипело. Подрывало там все разнести, размазать всех… Не знаю, как сдержался. Хотел, чтобы эта тварь… – срываюсь. Натужно перевожу дыхание. – Прости… – извиняюсь, сугубо ради Лизы. – Хотел, чтобы твоя мать знала, что вся правда вскрылась… Чтобы спать боялась… Прости… Чтобы забыла о твоем существовании навсегда… Прости…

– Она очень испугалась... Ко мне бы точно не решилась вломиться. Через Соню действовать вздумала… Наверное, твоими деньгами заинтересовалась… Прости…

– Через Соню, значит… – повторяю на выдохе. Задерживаю паузу вместе с новым вдохом. А потом несколько жестковато высекаю: – Жоре скажу. Пусть он еще заедет. Сам не рискну второй раз. Реально убью. Прости.

Чувствую, как моя Дикарка кивает.

Не ужасается. Не пытается опротестовать. Не осуждает. И мне самому вдруг удается отпустить эмоции.

– Так, а с приездом родителей что? – поднимает тему, от которой меня снова заносит. – Зачем все это? При них… Неужели думал, что я откажу?

– Ну, перестраховался, Лиз… – выдаю максимально искренне.

Придерживаю ладонями спину чуть ниже лопаток, пока она отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Боже, Чарушин!

– Что?

– Ты порой такой дурачок!

– Да, дурак, – признаю с ухмылкой. – Когда дело касается тебя, еще какой…

– Помнишь, что я люблю тебя, да?

Помню, конечно. Но иду на провокацию.

– Напомни, Лиза, – прошу и недвусмысленно надвигаюсь. Целую в шею, ключицы, пробираюсь под ткань футболки… Легонько прикусываю. – Напомнишь?

– Э-э-э… Твои родители, Артем… – шепчет так, словно боится, что кто-то услышит. И при этом охотно подставляется под мои ласки. – Давай ночью… Потерпим…

– Не могу терпеть, Лиз… Раздевайся, м?

– Боже, Чарушин…

Я на этот выдох только смеюсь. Ей в шею, между легкими поцелуями.

– Весь в тебе. Прости.

– Они догадаются, – в Лизином голосе улавливаются нотки паники. – Будут думать обо мне… М-м-м… Плохо…

– Не будут, конечно, – уверяю я. – Никогда.

– Точно?

– Точно. Расслабься.

Раздеваю ее и принимаюсь за свою одежду.

– Знаешь, что я хочу? – не успеваю закончить, как Лиза опускается на колени. – Знаешь… – ухмыляюсь довольно и спускаю штаны.

Налитый похотью член свободно покачивается секунды две. Не больше. А потом моя Дикарка ловит его ладонью и без колебаний вбирает в рот.

– Ух… Блядь… Да, Лиза… Да, девочка… Соси… Соси, родная…

Всасывает, и у меня внутри все дрожью сворачивает. Разбивает током на атомы. Наполняет горячей пульсацией.

Жарко, влажно, одуряюще приятно… И красиво.

Пухлые розовые губы на мокром от слюны члене – это завораживающе красиво.

У меня не возникает потребности спешить, жестить и нетерпеливо толкаться в Лизин рот. Я просто наблюдаю, принимаю ее ласки и наслаждаюсь. Особенно когда она сама оказывается готовой вобрать меня до упора.

Добровольно взгляд не отвести, но мои глаза закатываются от кайфа. Откидывая голову назад, тяжело, с нотами хрипа выдыхаю излишки своего напряжения.

Лиза слегка царапает ногтями мой живот. Соскальзывает ладонью к паху. Выпускает член на волю и обратно насаживается, заставляя резко задохнуться. Таскаю кислород рывками и глухо постанываю.

Смотрю… Смотрю, что вытворяет моя Дикарка.