Ты всё ещё моя

– Молодой человек! Это совершенно невозможно. Никакой информации о своих пациентах я не разглашаю! Покиньте кабинет, пока я не вызвала охрану… – заваривает бузу дородная краснощекая тетка с высоким званием «гинеколог», едва я раскрываю цель своего визита.

Но стоит выложить на стол несколько купюр в иностранной валюте, все ее возмущения на корню режет. Поджимая губы и закатывая глаза, врач в ускоренном режиме перестраивается с гнева на милость. Еще одно ловкое натренированное движение – кэш улетает в выдвижной ящик стола.

– Что именно вас интересует?

– Все, – толкаю решительно.

– Хм… Мне нужно войти в базу, – деловито накидывает на нос очки и тупится в экран стационарного компа. – Богданова Елизавета...

– Анатольевна.

– Дата рождения?

Называю и ее. После чего минут на пять зависает тишина. Тетка просматривает карту Дикарки, а у меня сердце выбивает ребра. Тащу свой самый плотный броник.

Настраиваюсь… Настраиваюсь, не осознавая, что готовлюсь услышать. Я в принципе слабо представляю, какие по этой части бывают проблемы. Но ввиду последних событий в семье, мое воображение буйствует капитально. Рисует конкретные ужасы. Задыхаюсь, блядь.

– В общем, девочка хорошая, – напускает врач тумана и замолкает.

Я притормаживаю все процессы, так усиленно внимаю выданной информации.

– Хорошая, ага. Дальше что?

С таким презрительным снисхождением, как эта, мать ее, дама, на меня давно не смотрели. Но я отметаю все свои тупые реакции. Принимаю, как должное, несмотря на то, что и тут являюсь тем, кто «делает базар». Не ерепенюсь, потому что понимаю, что драконить информатора ни в коем случае не стоит.

– Я имела в виду, что чистенькая. Никаких инфекций нет.

– Конечно, нет, – не удержав характера, таки защищаю свое. – Она только со мной была.

– Значит, и аборт от вас делала, – опрокидывает профессионально. На обе лопатки. Мои легкие загораются. Уже должен тихо тлеть, а оно, сука, снова и снова взрывает. С трудом переживаю. – Ну да, один половой партнер девочкой заявлен… – замолкает, просматривая страницы дальше. У меня есть возможность выровнять дыхание. – В общем, единственная серьезная проблема – эндометриоз. Было рекомендовано оперативное лечение, но пациентка, ссылаясь на трудное материальное положение, отказалась. Ввиду этого прописана медикаментозная терапия.

– Подождите, – торможу ее. – Что это значит? Откуда? Почему? В чем именно проблема этого эндометриоза? Очень серьезно? Чем чревато? Можно вылечить полностью?

Тетка, глядя на меня из-под очков, тягостно вздыхает.

– Эндометриоз – это когда эндометрий, который должен выстилать полость матки, находится за ее пределами. Небольшие очаги. Можно вылечить. Из-за чего возникает? Ну, точные причины никому не известны.

– Это… Это пиздец… – давлю с хрипом. Растирая лицо, дышу в ладони сугубо натужно. Собираясь с силами, скидываю руки и суховато выталкиваю: – Это последствия аборта? Возможно?

– Возможно. Но не более того, – спокойно пожимает плечами. – К эндометриозу может быть и генетическая предрасположенность. Кроме того, причиной возникновения может стать гормональный дисбаланс, ретроградные менструации, проблемы иммунной системы и прочее.

Киваю контуженно. И столь же сипло выдыхаю:

– Вы не сказали, чем чревато?

– А чревато бесплодием. Ну и раковыми заболеваниями. Но это по самым худшим прогнозам, если совсем себя запустить.

У меня останавливается сердце. В голове вертолетами рассекает сознание. В легких стремительно заканчивается воздух. Шатает бешено. И я впервые чувствую, что готов отстегнуться.

Только не это… Только не это, блядь… Блядь, Боже, пожалуйста…

Грудь поднимается, я пытаюсь вдохнуть. Раз, второй, третий… С третьего удается. Набиваю легкие кислородом по максимуму. Медленно выдыхаю.

– Можно продолжать медикаментозное воздействие, – бормочет тем временем врач, продолжая пялиться в монитор. – Но лучше, конечно, провести оперативное лечение.

– Конечно, – соглашаюсь я. И заверяю: – Мы проведем.

– Прекрасно, – выдает тетка с неожиданной улыбкой.

Ведусь, воспринимая эту гримасу обнадеживающе. Слегка расслабляюсь, выдыхаю свободнее и задаю следующий по важности вопрос:

– То есть, беременность сейчас исключена? Нельзя ей?

– Какая беременность? – натурально торопеет врач. – Во-первых, это маловероятно в нынешнем состоянии Елизаветы. А во-вторых… Она принимает оральные контрацептивы. Это часть лечебной терапии.

Последняя информация вызывает вторую волну шока. Меня разматывает тотальное непонимание.

Почему не сказала мне? Зачем настаивала на презервативах?

Нет, ясно, что доверия между нами изначально не было. Ладно, разумно. Но сейчас? Почему молчит, когда я продолжаю вытаскивать? Перестраховывается? Настолько боится новой беременности? Только мне показалось, что мы это отпустили? Дело в ее личных особенностях? Не любит детей? Или все же меня? Как ее понять?

Снова кругом голова. Улетает на хрен.

«Люто, Чарушин…»

Что-то ведь есть. Что-то очень сильное. Чувствую.