Ты задолжал мне любовь (СИ)

Душа как будто покинула меня, и, подняв безэмоциональное лицо, увидела испуганного и злого брата, который не знал, что сказать. Он стиснул зубы, глядя на меня с невиданным ранее нетерпением, на лбу от возбуждения вздулись вены. Спустя десять с лишним секунд он, наконец, развернулся и холодно велел стоявшему рядом подчиненному:

— Чего стоите? Если он умрет, мы не узнаем, где ребенок, а тогда о пощаде и не мечтайте!

— Есть!

Вскоре в подвал вошел телохранитель с медсестрой, и обстановка превратилась в хаос. Хоть Давид и был зол, однако все же силой увел меня прочь. Когда мы вернулись в комнату, брат, сев напротив меня, сурово и серьезно посмотрел на меня — обычно холодный по характеру человек теперь выглядел еще более непонятно. Вероятно, из-за угрызений совести я не смела посмотреть в ответ.

Спустя долгое время в комнате все же раздался мрачный голос мужчины:

— Эмилия, что ты только что хотела сделать?

Я сжала губы и, опустив голову, принялась перебирать руками, притворяясь, что не услышала его. Когда человек ведет себя так, словно ничего не случилось, это раздражает сильнее всего, поэтому, когда Давид вновь заговорил, в его голосе слышался скрежет зубов:

— Хочешь, чтобы этот человек умер? Хочешь убить его, верно?!

Он все понял, а мне, напротив, было все равно. Подняв голову, я с уверенностью посмотрела на брата и, вытянув указательный палец, показала на свое сердце, сказав:

— Да, я хочу убить его, я хочу, чтобы он почувствовал мою боль, что здесь не так?!

Пусть даже он и был единственным человеком, кто знал о местонахождении ребенка, однако, воткнув в него кинжал, я хотела решить все проблемы одним ударом. Возможно, сегодня я впервые увидела этого человека по-настоящему, я никогда не поступала с ним бесчестно, а он отдал все силы на то, чтобы похитить мою плоть и кровь, а теперь еще и напыщенно смеется, как тут было не прийти в ярость?

Услышав мои слова, Давид глубоко вздохнул и, опустив взгляд, посмотрел на меня с темным, непонятным выражением в глазах.

— Убить его легко, но что насчет ребенка? Ты не хочешь вернуть его?

Брат сделал паузу и, холодно посмотрев прямо перед собой, двинул тонкими губами, произнося:

— Даже когда придет время убить его, ты этого делать не будешь, чтобы не пачкать руки.

Запомни, Эмилия, не ты должна это делать.

Мой брат не мог позволить мне нести на себе груз отнятой жизни. Я понимала, что он желает мне добра, однако, не соглашаясь с его мнением, покачала головой, выбрасывая из головы сцены всего только что произошедшего, и сменила тему разговора:

— Вы навели справки о прошлом телохранителя? Есть ли какие-нибудь зацепки.

Мужчина покачал головой и ничего не сказал. Я понимала, насколько умны Давид и Анна, и, если бы зацепки действительно были, они бы уже давно нашли их, и мой брат не стал бы вот так испуганно и панически беспокоиться о том, что преступник может умереть.

«Тук-тук-тук!» — в этот момент в дверь постучала домработница.

— Господин, госпожа, прибыл секретарь Головнев.

Тяжело вздыхавшая я резко встала, собираясь выбежать из комнаты. Однако, не успела я отправиться к нему, чтобы свести счеты — этот хитрый лис сам пришел ко мне домой? — как Давид опередил меня и, протянув руку, помешал мне выйти наружу.

— Успокойся, ради ребенка.

Я нахмурилась и, поразмыслив, серьезно кивнула. А брат, убедившись, что я успокоилась, взял меня с собой, и мы вместе спустились вниз. Там, в гостиной, Головнев Игорь пил чай. Услышав звук шагов, он обернулся и, словно сочувствуя нашему горю, нахмурился и сказал:

— Пришли.

Люди незнающие подумали бы, что это он хозяин этого дома. И это было неудивительно, в тот день, когда я родила, наверху получили большое количество доносов под настоящими именами, в которых говорилось, что Владимир Иванович подозревается в получении взятки и злоупотреблении служебными полномочиями. Его арестовали прямо в Петербурге, и сейчас расследование еще шло, и без льва Головнев остался единственным крупным хищником, предсказуемо поставив себя выше всех.

.

Глава 882. Должна уехать

Подойдя, Давид сел напротив мужчины и закинул ногу на ногу, показывая, что чувствует себя максимально непринужденно.

— Секретарь Головнев, вы действительно храбры. Несколько дней назад Владимир Иванович отдал приказ, запрещая всем с фамилией Головнев выходить и входить в этот дом, а вы тут же вломились к нам, мое восхищение…

Мужчина услышал это, и в его глазах промелькнуло нетерпение, которое, однако, тут же пропало. Мрачно усмехнувшись, он, не обращая ни на что внимания, произнес:

— А ты похож на господина Афанасьева, тоже любишь пошутить.

— Я не шучу. — На лице брата появилась легка образцовая улыбка, на его лице появилось желание выгнать собеседника.

Но в итоге, в отсутствие такой угрозы, как Владимир Иванович, Игорь не воспользовался намеком на то, что пора и честь знать. Просто приняв проникновенный вид, он сменил тему разговора, сказав: