Ты здесь чужой (СИ)

— Начнём. — Они разошлись по разным углам. Дыхание Густава сбилось, ладони начали потеть. — Три… — Лоуренс поудобнее взял меч, приняв боевую стойку. — Два… — Мышцы обоих сильно напряглись, что можно было наблюдать невооружённым глазом. — Один! — Лоуренс сразу перешёл в нападение, пользуясь эффектом неожиданности. Густав еле успел уклониться, на несколько секунд потеряв равновесие. В тот же момент Клез успел нанести удар по голени, разрезая ткань вместе с полтью. — Один — ноль, — он хищно улыбнулся и, опьянённый удачей, решил нанести ещё один такой же удар. Но второй раз Хендрикса было сложно провести, он никогда не наступает на одни и те же грабли. Он принял атаку на меч, ловко обошёл противника со стороны нерабочей руки и полоснул того по плечу. Сквозь белую рубашку стала просачиваться кровь.

— Один — один, — они разошлись, чтобы немного отдышаться. Парни смотрели друг на друга с нескрываемым презрением, как бы говоря: «Я лучше тебя. Этот бой будет за мной!»

— Ха! — Лоуренс сделал резкий выпад вперёд, но Густав ушёл, и предпринял контратаку. Лезвие его меча налетело на меч противника с громким лязгом. Клез отбивался, стоя на колене. Спустя мгновение последовал град ударов от обоих, железо запело в быстром ритме. Но со временем частота атак становилась всё меньше, и Густаву удалось пробить оборону противника, задев его ногу.

— Два — один. — Лоуренс отвлёкся на боль, идущую сразу из двух источников, и пропустил следующий удар, выбивший оружие у него из рук. Меч отлетел в кусты и с грохотом упал на ветки. Клез пытался встать, но мог лишь отползать назад, пока он не достиг края круга. Густав поставил меч ему на горло, слегка коснувшись. — Три — один, — казалось, что они дышали в унисон. Злость прошла, её как будто ветром сдуло. В глазах Лоуренса не было ни капли страха или сожаления, он полностью принял своё поражение.

— Ты победил, — тихо произнёс Клез. — А теперь, я хочу умереть.

— С ума сошёл? — Густав отбросил меч в сторону и наклонился к другу. — Всё закончилось, давай я помогу тебе, — он протянул ему руку, но тот оттолкнул её.

— Убей меня, — взмолился Лоуренс. — Ну же! Давай, пожалуйста. Закончи это представление.

— Прекрати, — он смотрел другу в глаза, силясь понять, что происходит. Но, к сожалению, вопросов было куда больше, чем ответов.

— Моя жизнь не стоит и гроша! Я вор, пьяница, бродячий пёс, мошенник, лжец. Я хочу, чтобы ты убил меня.

— Нет, — Густав взял его лицо в ладони, соприкоснувшись лоб в лоб. Он не знал, что говорить. Все слова вылетели из головы, оставалась лишь удушающая пустота.

— Тогда это сделаю я.

— Стой, подожди, нет! — но острое лезвие потайного кинжала уже вошло наполовину в грудь. Густав со скоростью молнии схватился за рукоять и потащил на себя, благо сил у него было сейчас больше, чем у сопротивляющегося Клеза. Из глубокой раны полилась густая багровая кровь, пропитывая собой землю. — Лоуренс! Ты… Господи, Боже! — Густав схватил кусок ткани, попавшийся ему под руку и попытался зажать рану. Слёзы смешались с кровью, он как никогда осознал собственную беспомощность. — Ты должен жить, слышишь? Должен! Лоуренс, прошу тебя, не уходи. Ты не можешь…

— Я рад умереть в компании… такого… человека, — прокряхтел Лоуренс, гладя друга по волосам. — Я верю в тебя, Оська, — на его губах навечно застыла лёгкая улыбка.

— Нет, стой! — он успел подхватить его голову. — Лоуренс! — но веки того даже не дрогнули. — Лоуренс!.. — с его уст сорвался крик, ушедший далеко в лес. — Я… Но как же?! — он аккуратно положил голову друга на мягкую траву. Мысли улетели куда-то далеко, в другое измерение. Перед глазами будто встала пелена, все звуки слышались из-под воды. Краски мира погасли.

Густав не помнил, как он дошёл до своего дома, как положил мёртвого друга на кровать. Не помнил также, каким образом в спальне оказались Найра и Дерек, не помнил, как подготавливали тело к похоронам. Очнулся он только, стоя у заколоченного гроба, лежащего на дне ямы. Монотонный говор священника резал слух, выдёргивая обратно в реальность. Людей пришло совсем немного, даже отец Лоуренса не удостоился появится на похоронах своего сына. Когда речь закончилась, близкие стали по очереди подходить к могиле и бросать на крышку гроба горстку земли с словами благодарности, либо напутственными. Пришёл черёд Густава. Каждый шаг давался ему с трудом, ноги отказывались слушаться. Пока он нёс землю, он почти всю её рассыпал из-за тряски рук. Он бросил горсть, она ударилась о дерево, словно раскат грома.

— Ты всегда был достоин быть любимым, — выдавил слова из себя Хендрикс, чуть сжимая своё горло из-за нервов. — Я рад, что когда-то повстречал тебя. И… — он замолчал. Простояв так пару минут, он шепнул лишь одними губами, — Спасибо за всё. — Густав отошёл от могилы, и рабочие принялись её закапывать. Все гости ушли на поминки.

Столы были накрыты, скатерти выбелены. Ни у кого кусок в рот не лез. Густав стоял в углу, держа бокал вина в руках, и смотрел в никуда:

— Это я виноват, — бормотал он одними губами. — Я надеюсь, ты меня простишь.