Ты же ведьма!

Тот будиться не хотел. И не стал. Что-то буркнул то ли во сне, то ли в полубреду. Гробовщик, которому не меньше, чем мне, хотелось выковырять темного из нахально занятого гроба, уже топтался рядом. Вдвоем мы вытащили этого обморочного, гробовщик взвалил его на плечо и понес ко мне в дом. А уже там уложил на стол, который я предварительно окатила из бутылки ядреным гномьим первачом.

Как только дверь за моим помощником захлопнулась, я приступила к лечению. Сначала разрезала штанину, однако, прикинув, что забинтовать придется не только голень, но и бедро, которое тоже было рассечено, плюнула и сняла с темного порты вовсе.

Сломанная и порванная нога лунного напоминала кровавое месиво, под которым я различила мету: черный вихрь — символ чернокнижного дара. Мета начиналась в районе лодыжки и змеей-воронкой уходила вверх, под рубаху. Завихрения где-то превращались в руны, вязь, чтобы затем вновь обратиться в гибкие чернильные потоки. Ничего себе! Какая здоровая. А еще… она шевелилась. Едва заметно, но все же. Неужели у него дар еще до конца не сжился с телом? Или все оттого, что сила была немалой? Ведь чем выше уровень магии, тем позже происходит полное слияние и мета останавливается, закрепляясь на теле навсегда. Моя-то звезда целителя до выгорания тоже ползала. А потом… Съежилась до размера ногтя и застыла под нижним правым ребром.

Белка, до сего момента безмолвно наблюдавшая с подоконника, не удержалась от указаний:

— Давай, пошевеливайся! А то мой клиент еще сдохнет неумалишенным! Бери, что тебе там нужно — мази, эликсиры, иголку, — в свои умелые руки и…

— Хвост оторву! — рявкнула я.

— Хорошо, бери в свои корявые руки… — «исправилась» рыжая, которая от переизбытка чувств не могла замолкнуть.

— Воротник сделаю! — пригрозила я, держа в руке тонкий, отточенный до остроты бритвы лекарский нож.

— И этой неблагодарной я сохранила разум!

— Ты просто не смогла его отнять! — парировала я, складывая кости Эрриана.

— Тяжело отнять то, чего нет…

— Есть. Нужно было лучше искать, — пробурчала я, не отрываясь от лечения темного.

— Ну ты и… — задохнулась от возмущения Эйта.

— Какая? — спросила я, занятая привычным ремеслом — зашивала рану.

— Уникальная… — уничижительно фыркнула она. — Как будто тебя на заказ сделали. В наказание всему миру, и особенно мне…

— Почему «как будто»? Я и правда неповторимая. Когда мои производители попытались повторить опыт, то получилось белокурое недоразумение по имени Рик.

— Твой братец, в отличие от тебя, хороший малый. Его было бы так легко свести с ума. Жаль, не довелось, — печально закончила белка.

— Еще слово, — припечатала я, — и я наплюю на все да исключительно тебе в отместку зарежу этого темного!

Я все же оторвалась от перелома и с поднятой рукой, в которой был нож, заменивший мне скальпель, посмотрела на белку. Именно в этот момент распахнулась дверь, и на пороге застыл смуглый. Палач, слуга и друг Эрриана.

Перед его глазами предстала та еще картина: я с колтуном на голове, в чистом фартуке, на котором уже было несколько пятен крови, с целительским ножом наперевес и обещанием прирезать темного. Белки гость не видел, посему уставился исключительно на меня.

— Отойди от него немедленно! — завопил он, пытаясь создать пульсар.

Именно пытаясь. Искра в его ладони так и не вспыхнула пронзительным светом, а, плюнув несколько раз, исчезла с хлопком.

— Что за… — не понял смуглый.

Впрочем, конфуз его не смутил: он потянулся к поясу за кинжалом.

Я мысленно прикинула, что быстрее: объяснить темному, что я делаю с его дружком, или оглушить, чтобы не мешал операции? Второй вариант был предпочтительнее, но подкрасться сзади и незаметно тюкнуть смуглого по темечку было проблематично по той простой причине, что мы с ним уже разговаривали. А в открытом сражении я могла его сразить лишь тяжелым и исключительно тупым вопросом. Посему просто буднично его оповестила:

— Темный, тебе сюда, вообще-то, вход запрещен.

— Потому что я темный?

— Нет. Потому что сейчас идет операция. Ты мешаешь мне спасать твоего друга от смерти.

— До встречи с тобой он был жив и здоров. А лишить жизни Меча Владыки имею право только я.

— И не думала составлять тебе конкуренцию! Придет время, даже помочь могу. Топорик там подержать или табуретку выбить. А сейчас, когда мы выяснили, что наши зоны влияния не пересекаются, будь любезен… Рядом с тобой стоит короб с бинтами. Принеси его мне, пожалуйста.

Смуглый явно растерялся. Как тот матерый волкодав, что врезался в волчью стаю, а вместо кровавой драки и лязганья клыков у горла получил предложение погрызть морковку. Вот и темный хотел ведьму убить, а его наглым образом работать заставляют.

Он так и стоял на пороге. Явно переваривал сказанное и заодно выпускал тепло на улицу. А дрова для печи мне доставались не даром. Мудрые люди говорят, что молчание — золото, но если сейчас я не звякну серебром, то дружок Эрриана разорит меня на хорошую вязанку.

— Ну так что, палач, будешь помогать мне свою жертву спасать или еще помедитируешь?