Тыквенное семечко

— Было это двадцать семь лет назад. Той весной я родила двух мальчиков-двойняшек. Были они на нас с мужем совсем не похожи — волосы, черные как смоль, карие глаза, кожа у одного белая, а у другого — смуглая. Боррелия тогда заохала, запричитала, что не к добру это, но я и слышать ничего не хотела. Грудью я вас покормила только один раз. Внезапно в вашей комнате начался пожар, все подумали, что подсвечник перевернуло сквозняком. Он до того быстро распространился, что пока побежали за водой, сгорела вся комната. Что тогда было с нами, описать невозможно, я думала, сойду с ума от горя. Но сердце мое мне говорило, что вы живы! Разум и чувства боролись в моей душе, разрывая ее на части! Меня все утешали, говорили, будут еще дети. Но я знала, что не будет. И я знала, что будет эта встреча, понимаешь, знала, — Эмирамиль взяла руку Грелля и с любовью ее поцеловала. — Сколько ночей я плакала и звала тебя. Днем я сидела на этом троне и жалела, что не родилась обычной древесницей. Я была уверена, что именно из-за своего трона я потеряла своих мальчиков. Поэтому, встретив сейчас одного из вас, я счастлива, как никогда, — Эмирамиль вытерла слезы платком и прижалась к Греллю.

— Это твой дом, сынок, — сказал Греллю Хидерик и сжал его ладонь в своей руке.

Грелль задумчиво потер лоб и посмотрел на огромную картину в конце зала, где была изображена коронация короля.

— Я не смогу здесь жить. Просто это не мое. Здесь столько условностей и церемоний, что боюсь, мне их все не выучить, — ответил он и поцеловал руку матери.

— Когда ты приедешь снова? Мы пришлем карету за тобой, — Эмирамиль крепко прижалась к Греллю, обняв его рукой.

— На той неделе, — ответил он и зажмурился от счастья.

Зал с колоннадой стал тускнеть, и скоро Астор с Греллем снова сидели в кабинете за столом.

— Черт возьми, как трогательно, Грелль! Прими мои поздравления! — видно было, что Астор смущен и не знает, как теперь себя с ним вести.

— Только не надо менять ко мне отношение, умоляю тебя! Иначе прикажу срубить твой дуб, — Грелль подмигнул другу, и они весело расхохотались. — Вот оно как бывает, помогал Гомзе найти отца и сам нашел свою семью, — он задумчиво посмотрел на утренний туман.

— Роффи знает?

— Пока не говорил. Боюсь, что сразу все станет по-другому, — Грелль встал с кресла и стал прохаживаться по кабинету.

— Она девушка неглупая, — Астор тоже встал и посмотрел в окно. — Я вот чего не пойму. Что-то этот пожар мне кажется умышленным поджогом. А если так, то возникает много вопросов, — он развернулся и посмотрел на Грелля.

Тот подошел к столу и облокотился на него руками.

— Нужно попасть в то время, — решительно сказал он.

Астор молча открыл банку и бросил золотистую щепотку в воздух.

Они вновь оказались во дворце, на этот раз в небольшой спальне. В центре нее стояли две колыбельки с кружевным пологом. У окна стоял большой деревянный комод с массивным подсвечником в форме дерева.

— Астор, смотри — это я, — Грелль наклонился над младенцем со смуглым личиком и погладил его по щеке.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошли двое — мужчина и женщина.

На их лица упал свет от пламени, и Астор с Греллем узнали Боррелию и Тилиана. Они торопливо подошли к колыбелькам и застыли, разглядывая детей. Тилиан был совсем молодым, его каштановые волосы были слегка взъерошены, а лицо выражало крайнее беспокойство.

— Матушка, вы уверены? Может ли такое быть? — он посмотрел на Боррелию с мольбой в глазах.

— Я еще ни разу ничего не напутала, — резко ответила та и нахмурила сросшиеся брови. Она поправила рукой тяжелый пучок черных волос, собранный на затылке, и стала нервно прохаживаться по комнате. Потом подошла к двери, проверила — нет ли кого за ней, и вновь подошла к сыну.

— Один из них нас убьет, — громким шепотом сказала она Тилиану.

Тот побледнел и стал кусать губы.

— Который? — спросил он и наклонился к детям, пристально посмотрев на малышей.

— Этого я не знаю, — Боррелия досадливо махнула рукой.

— Что же тогда делать, не будем же мы убивать двоих? — Тилиан в ужасе отпрянул от нее, и казалось, готов был вот-вот заплакать.

— А ну, возьми себя в руки! Речь идет о наших жизнях, а ты тут, как сопливая барышня, руки заламываешь, — прошипела ему мать и задумалась. — Если убить их двоих — гарантия будет полная. Но в этих детях такая огромная сила, что не использовать это себе в выгоду было бы просто глупо. Значит, нужно рискнуть, — она внимательно посмотрела на личики мальчиков и достала из-под ворота платья подвешенный на золотой цепочке фиолетовый кристалл. Она крепко сжала его в своей руке и закрыла глаза. По ее телу пробежала дрожь, и она заговорила чужим грубым голосом.

Один из них страшнее кровопийцы.

Получит имя Черного Убийцы…

Она еще некоторое время постояла, словно оцепенев, и решительно подошла к кроваткам.

— Черный Убийца…должно быть, этот смуглый. Мальчиков нужно отдать Амиру, что в лесу живет. Я его уже вызвала. Пусть он бледненького воспитывать будет, как мы скажем, а смуглого утопит. А мы тут все так устроим, будто пожар начался и дети сгорели.