Хочешь спасти ведь, хочешь слона ведьВ млекопитающем мире оставить,Пошли же высокого больногоПрямо к франкам, в Париж, — и готово!…Как весело, любо живешь, спешишьВ тебе, любезный город Париж!Там прикоснется твой слон к культуре,Раздолье там его натуре.Но прежде всего открой ему кассу,Дай ему денег по первому классу,И срочным письмом открой кредитУ Ротшильд-fréres на Rue Laffitte[30].Да, срочным письмом — на миллионДукатов примерно. Сам баронФон Ротшильд скажет о нем тогда:«Слоны — милейшие господа».«Willst du ihn retten, erhalten sein Leben,Der Säugetierwelt ihn wiedergeben,0 König, so schicke den hohen KrankenDirekt nach Paris, der Hauptstadt der Franken.…«Es lebt sich so lieblich, es lebt sich so süßAm Seinestrand, in der Stadt Paris!Wie wird sich dorten zivilisierenDein Elefant und amüsieren!«Vor allem aber, o König, lasseIhm reichlich füllen die Reisekasse,Und gib ihm einen Kreditbrief mitAuf Rotschild freres in der rue Laffitte.«Ja, einen Kreditbrief von einer MillionDukaten etwa; — der Herr BaronVon Rotschild sagt von ihm alsdann;Der Elefant ist ein braver Mann!»[31].Словесная виртуозность в неожиданном, насмешливом соединении нарочито возвышенного или изысканного (вроде «высокого больного») и фамильярно просторечного (вроде стиха: «прямо к франкам, в Париж, — и готово»), шутливые составные рифмы (вроде «слона ведь» — «оставить») или рифмы неравноударные выступают у Гейне и требуются переводчику не только в сатирических (как здесь), но и в глубоко трагических стихотворениях:
В моей любезной отчизнеРастет там древо жизни;Но манит вишенье людей,А птичье пугало им страшней.И мы давай, как галки,Бежать от чертовой палки;Цвети и смейся, вишня, здесь, —А мы поем отречения песнь.У вишни сверху красный вид,Но в косточке — там смерть торчит;Лишь в небе, где всевышний,Без косточек все вишни.Бог отче, бог сыне, бог дух святой,Которые чтимы нашей душой, —К вам из скудельной рухляди,Немецкий бедный дух, лети.Im lieben Deutschland daheime,Da wachsen viel Lebensbäume; Doch lockt die Kirsche noch so sehr,Die Vogelscheuche schreckt noch mehr. Wir lassen uns wie SpatzenEinschüchtern von Teufelsfratzen; Wie auch die Kirsche lacht und blüht, Wir singen ein Entsagungslied: Die Kirschen sind von außen rot, Doch drinnen steckt als Kern der Tod;Nur droben, wo die Sterne,Gibt’s Kirschen ohne Kerne. Gott Vater, Gott Sohn, Gott heiliger Geist,Die unsere Seele lobt und preist —Nach diesen sehnet ewiglichDie arme deutsche Seele sich[32].