Тысяча белых женщин: дневники Мэй Додд

Я вышла наружу вместе с гостями, чтобы проводить их и сделать свои вечерние дела. С наступлением зимы я просто должна научить дикарей пользоваться ночным горшком – весьма удобное изобретение белых, которое можно отлично применить для кочевой жизни!

Хотя я завернулась в одеяло, я сразу же, как вышла из вигвама, ощутила пощечину ветра. Мы остановились на ночевку в рукаве небольшого ручья, по обеим берегам которого раскинулись бескрайние равнины без единого деревца – скучная, пустынная земля, где раздолье ветру, что со свистом дует с холмов и набрасывается, словно пес, на наш маленький лагерь сбившихся в кучку вигвамов, хрупких и беззащитных. Насколько мы ничтожны по сравнению с мощью стихии! Ничего удивительного, что головы дикарей полны всяческих предрассудков. И что они стараются заручиться благосклонностью всех божеств четырех сторон света, а также небес и земли, духов диких животных и сил природы – ведь мы живем благодаря их милости. Не менее очевидно, что белый человек строит свои форты и дома, магазины и церкви исходя из того же самого страха – это точно такие же укрепления против наступления бескрайней, пустынной Земли, которую он не умеет почитать, но предпочитает просто-напросто заполнять чем придется.

Я поднимаю подол платья и устраиваюсь при низкорослом кустарнике – единственной защите от ветра, довольно ненадежной, надо признать. «Наименее интересный вид растительности», по выражению капитана Бёрка, да и по моему мнению тоже – но, по крайней мере, обладающий сильным и вполне приятным для моего обоняния запахом; сначала я даже натирала им свое тело в качестве гигиенического средства или дезодоранта – эдакие индейские духи.

Сегодня безлунная ночь, хотя ветер разогнал все тучи и над нами синеет чистое небо. Усевшись на корточки, я гляжу вверх и вижу мириады звезд и планет, но почему-то при их виде моя собственная ничтожность более не ужасает меня, как прежде, но, напротив, успокаивает, потому что я чувствую себя частицей, пусть и крошечной, этой огромной, цельной и совершенной Вселенной… А когда я умру, ветер будет всё так же дуть, а звезды сиять, потому что значение, которое я имею для Земли, не более ценно для нее, чем моча, которую я сейчас испускаю, которую впитывает песчаная почва, а может, стремительно высушивает неутомимый ветер прерий…

28 сентября 1875 года

Мы в неспешном темпе совершаем обратный путь к землям дельты реки Паудер, зарисовывая наш петляющий маршрут. У индейцев своя логика перемещений, которые на первый взгляд могут показаться белому человеку незапланированными и хаотичными. Дело в том, что мы, Люди, идем вслед за разведчиками – сначала прямо на запад, а потом вдруг, якобы внезапно поменяв маршрут, уклоняясь от курса на восток, к покрытыми соснами холмам, окружающим Кэмп-Робинзон, откуда и начался много месяцев назад наш великий исход. Но на этот раз мы огибаем форт и сторонимся поселений белых, разбросанных тут и там. Они представляют собой безобразное скопище наспех сколоченных лачуг и пристроек с дерновыми крышами и грязными улицами; вот уж где отсутствует благообразность и вообще какие-либо благородные признаки цивилизации – я уж не говорю про улучшения, привнесенные белыми в общий вид этого дикого края.

Вокруг Кэмпа-Робинзон пасут стада скотоводы, и как-то раз, проходя по соседству с одним из них, наши молодые воины решили поохотиться и подстрелили и зарезали нескольких животных. Я пыталась объяснить мужу, что скот принадлежит поселенцам и что, охотясь на него, мы лишь навлекаем беду на Людей, но Маленький Волк ответил, что эти самые поселенцы прогнали наших бизонов и извели всю дичь в этих землях, а Людям надо чем-то питаться на долгом пути. Да и, как бы он ни хотел, он не мог бы удержать молодых парней, которые захотели поохотиться и обнаружили коров там, где прежде паслись бизоны. Как бывало уже частенько, я не сумела подобрать аргументов, которые поколебали бы простую и ясную логику вождя.

Но во время щедрых пиршеств после такой «охоты» индейцы корчили недовольные гримасы и всячески выражали разочарование вкусом говядины – и я готова признать, что оно куда менее ароматное, чем мясо дикого бизона, которому я и сейчас отдала бы предпочтение.

Спустившись с холмов к Кэмпу-Робинзон, мы нанесли краткий визит в близлежащее торговое агентство, «Красное облако», где Маленький Волк раскурил трубку с вождями племени дакота и даже с самим Красным Облаком. Они обсудили предложение правительственной комиссии, которая в настоящий момент находилась в Армейском лагере, ведя переговоры о покупке Черных холмов; среди членов комиссии был и начальник нашего бывшего духовника Хейра, епископ Уиппл. Маленький Вождь, как и предводители сиу, решил не посещать заседания комиссии – по той простой причине, что ни шайенны, ни сиу не имели намерения «продавать» Черные холмы, ибо, по их понятиям, никто из Людей просто не обладал такими полномочиями.