Тысяча благодарностей, Дживс

- А вы не думаете, что они могут простить его, потому что тогда в нем бурлила молодая кровь?

- Исключено. Плевать они хотели на его кровь. Ты не знаешь здешний народ. В основном это нонконформисты, придерживающиеся моральных заповедей, которые отпугнули бы своей суровостью самого Торквемаду.

- Торквемаду?

- Такой испанский инквизитор.

- А, тот Торквемада.

- А сколько, ты думаешь, их всего было?

Я согласился, что это действительно редкая фамилия, и она продолжила:

- Мы должны действовать!

- Как?

- Вернее, действовать должен ты. Ты должен пойти к этому человеку и уговорить его.

Я хмыкнул. Я сомневался, что на такого корыстолюбивого человека, как Бингли, могут подействовать уговоры.

- Что я ему скажу?

- Ты найдешь что сказать.

- Найду?

- Взывай к его лучшим чувствам.

- У него их нет.

- Не упрямься. Верти. Что за дурацкая привычка всегда спорить. Ты ведь хочешь помочь Медяку?

- О чем разговор.

- Вот и славно.

Если уж тетушка приняла какое-то решение, обжалованию оно не подлежит. Я направился к выходу. По дороге мне пришла в голову мысль. Я сказал:

- А как же Дживс?

- Что с ним?

- Мы должны по мере сил щадить его чувства. Я неоднократно предупреждал его, что клубная книга начинена взрывчаткой и должна быть уничтожена. Что, если она попадет не в те руки, спросил я, и он ответил, что этого не может произойти. И теперь она как раз попала в совершенно не те руки. У меня не хватит духу сказать Дживсу: "Я же говорил вам" и смотреть потом, как он корчится от стыда и смущения. Дело в том, что до сих пор Дживс ни разу не ошибался. Известие о том, что он наконец дал промах, принесет ему ужасные страдания. Не удивлюсь, если он даже упадет в обморок. Я не могу показываться ему на глаза. Скажите ему сами.

- Хорошо, скажу.

- Сделайте это поделикатней.

- Постараюсь. Когда ты слушал за дверью, ты уловил адрес этого Бингли?

- Уловил.

- Тогда отправляйся.

И я отправился.

ГЛАВА 11

Казалось бы, штаб-квартира Бингли, этого аморального типа, готового в любую минуту строить козни, должна была представлять собой зловещее подземелье, освещаемое свечными огарками, вставленными в горлышки пустых пивных бутылок, - вроде тех подвалов, которыми, я думаю, изобилуют такие неприглядные районы Лондона, как Уайтчепел и Лаймхаус. Но не тут-то было. №5 по Ормонд-креснт оказался богатым особняком с разбитым перед ним хорошеньким садиком, где были и герань, и купальни для птиц, и терракотовые гномы, словом, вполне похоже на обиталище какого-нибудь добропорядочного отставного полковника или безупречного во всех отношениях биржевого маклера. Выходит, покойный дядя Бингли был не простым лавочником, развешивающим паштеты и изюм для покупателей, у которых каждый пенс на счету, а кем-то посолидней. Впоследствии я узнал, что он владел сетью магазинов, один из которых был аж в Бирмингеме, но почему дураку вздумалось оставлять свои деньги такому человеку, как Бингли, сказать не берусь, хотя не исключено, что Бингли, прежде чем уморить его с помощью какого-нибудь малоизвестного азиатского яда, предусмотрительно подделал завещание.

Дойдя до порога, я остановился. Помню, как в пору моей учебы в частной школе, где я выиграл конкурс на лучшее знание библейских текстов, наш директор магистр искусств Арнольд Эбни иногда объявлял, что хотел бы видеть Вустера у себя в кабинете после утренней службы, и, одолеваемый беспокойством и дурными предчувствиями, я каждый раз медлил перед его дверью, желая отдалить неприятные минуты. Сейчас происходило нечто подобное. Я съежился при мысли о предстоящей встрече. Но если в школьные годы я тянул время из страха перед наказанием в виде шести ударов тростью, жгучих, как змеиные укусы, то теперь мое мешканье объяснялось естественным нежеланием обращаться с просьбой об услуге к человеку, один вид которого вызывал омерзение. Не скажу, что Вустеры такие уж гордецы, но мы ни в какую не хотим лебезить перед всяким отребьем.

Однако, взявшись за дело, нужно доводить его до конца, а, как сказал однажды Дживс, "о, будь конец всему концом, все кончить могли б мы разом" [Шекспир, "Макбет" (акт 1, сцена 7), пер. 10. Корнеева]. "Я разжег кровь и напряг мышцы" [Шекспир, "Генрих V" (акт III. сцена 1), пер. Е. Бируковой], если перефразировать еще одну прибаутку Дживса, и нажал кнопку звонка.

Оставайся у меня хоть какие-то сомнения в том, что Бингли теперь при деньгах, они рассеялись бы при виде дворецкого, который открыл мне дверь. Бингли не стоял за ценой при найме домашней прислуги и мог по праву гордиться ее классом. Не скажу, что его дворецкий вполне достигал уровня дяди Дживса Чарли Силверсмита, но он был так близок к этому уровню, что дух захватывало. Так же, как дядя Чарли, он придерживался стиля помпезного, с соблюдением формальностей. Я спросил его, могу ли я видеть мистера Бингли, и он холодно ответил, что хозяин не принимает.

- Думаю, меня он примет. Я его старинный приятель.

- Я доложу. Ваше имя, сэр?

- Мистер Вустер.