Тысяча Чертей пастора Хуусконена

Медведица тоже разъярилась и поднялась на защиту медвежат. Она дернула прядь завитых волос Астрид с такой злостью, что метла выпала у старухи из рук, а сама она покатилась по ступенькам во двор. Затем медведица подтолкнула медвежат к растущему во дворе дереву. Воющие малыши проворно вскарабкались на пушистую елку. Повариха тоже воспользовалась ситуацией и с истошным воплем помчалась прочь. Она ринулась к забору трансформаторной будки, молясь, чтобы ворота были не заперты. Заперты они не были – спасибо детям. Маневр, однако, не позволил выиграть достаточно времени, потому что медведица погналась вслед за обидчицей. В этой трудной ситуации Астрид оставалось только забраться на двадцатиметровый железный высоковольтный столб.

Старуха наверх – и медведица наверх.

Вдруг церковные колокола издали похоронный гул. Некий дробильщик щебня Аарно Малинен умер полторы недели назад, и пастор Оскари Хуусконен произносил у его гроба такие слова:

– И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, который дал его.

Хуусконен подумал, что, возможно, именно в этом случае стоило бы сказать, что Малинен обратится не в прах, а в щебень, но формат литургии не допускал подобных вольностей.

Пускай Малинен и умер, однако на своем пути в преисподнюю он оказался не один. Спасаясь от медвежьей пасти, повариха Астрид Сахари в утреннем халате ловко забиралась на столб все выше и выше. Которое из двух зол меньшее – схватиться за высоковольтный провод или позволить кровожадному чудовищу выбить из нее дух здесь, между небом и землей? Она приняла решение. Следуя сугубо женской логике, Астрид Сахари схватилась обеими руками за провод. Тут же последовала мощная вспышка света: несчастная сначала прожарилась, словно ростбиф, снаружи, затем, как баранье жаркое, пропеклась изнутри, в конце концов, она застыла и ссохлась подобно рыбе на углях.

Защищавшую детенышей мать постигла не лучшая участь. Вонзив зубы в обугленную ногу поварихи, медведица получила, возможно, еще более страшный удар током: она почти мгновенно превратилась в жареное мясо – пушистая шерсть вспыхнула точно факел. Обугленная медвежья туша осталась болтаться в воздухе у высоковольтного столба, словно привязанная к трупу поварихи.

Из-за ужасного происшествия во всем приходе отключилось электричество, погас свет, и бывший искусственный осеменитель Юрьяна Тисури, находившийся в стационаре с подключенным аппаратом искусственной вентиляции легких, попал в весьма затруднительное положение. Больничный специалист не сумел запустить дизельный генератор для автономной выработки электричества, так что дыхание искусственного осеменителя Тисури пришлось поддерживать по старинке: изо рта в рот. Приятного в этом для медсестры было мало, если учесть, что Тисури всю жизнь жевал вонючий табак, а чистки зубов, особенно достигнув почтенного возраста, старательно избегал.

На елке неподалеку от трансформаторной будки два маленьких медвежонка скулили от страха. Бедняжки еще в полной мере не осознали, что остались сиротами.

Пастор Хуусконен венчает насильно

Церковь Нумменпяя срубили в XVII веке. Раньше, гласила молва, на ее месте стояла деревянная часовня, где летом и зимой во время больших праздников проводились службы силами священников прихода Сомеро. Но теперь приход Нумменпяя обрел самостоятельность и настоятеля в лице пастора Оскари Хуусконена. Пастор был женат, у них с женой рано родились двое детей, обе девочки, которые уже давным-давно покинули отчий дом и вышли замуж. Жизнь в этом отдаленном, посреди глухого леса, приходе медом не казалась – одиночество и уныние нередко одолевали пастора Хуусконена. Священником он был пламенным, ему бы глаголить слово Господне в приходе побольше и поважнее или, того лучше, в высшей должности иерархии диоцеза. И все же, несмотря на неоднократные попытки, выбраться из Нумменпяя Хуусконену не удавалось. Может, причиной тому были вольные толкования Библии, проповеди, в которых он порой радикально отклонялся от Священного Писания, или изложение его взглядов в христианской прессе? Оскари Хуусконен получил звание доктора теологии, написал диссертацию об апологии – защите христианской истины. К исследовательской работе он приступил, будучи сторонником этой истины. С тех пор, однако, утекло немало воды, и Хуусконен был уже не так уверен в истинности как своей диссертации, так и христианского учения в целом.