Тысяча дней в Венеции. Непредвиденный роман

Ни в каком туманном сне юности меня не сажал на белого коня кудрявый деревенский парень, «человек, которому суждено быть королем», мой «дорогой, любимый, единственный». Земля никогда не уходила у меня из-под ног. Никогда. Мое нынешнее чувство — тихое. За исключением первых часов в Венеции, не было беспорядка, сумятицы, никаких метаний, свойственных женщине среднего возраста перед решительным поступком в ее жизни. Все двери открыты, и из них струится теплый свет. Это не просто новая перспектива, но единственно возможное действие, зависящее только от меня, решительный шаг, который я никому не позволю помешать мне сделать. Фернандо. Я не должна была убеждать себя в своей любви, взвешивать его достоинства и недостатки. И при этом не хотелось еще раз напоминать себе, что я не становлюсь моложе, что должна быть благодарна за внимание еще одного «очень хорошего человека».

Как часто мы не позволяем себе простых ответов. Мы нарушаем естественный ход вещей, принося жертву практическим соображениям, а потом бредем, опустив голову в безнадежных поисках страсти и чувства. Позвольте невозможному стать возможным. Я люблю его. Тощие ноги, узкие плечи, печаль, нежность, красивые руки, красивый голос, морщинистые колени. Нелюбовь к саксофону. Никаких самолетов. Призраки иезуитов.

Сон сбежал от меня. Было уже почти три утра, когда я вспомнила, что через пять с половиной часов брокер по недвижимости с кучей помощников нагрянут, чтобы оценить дом. Я размышляла о визите в итальянское консульство в Сент-Луисе, в котором работают злые сицилийцы. Я понимала, сколько проблем возникнет в моей жизни из-за встречи с незнакомцем, но независимо от того, что могло еще случиться, я была влюблена впервые в своей жизни.

Глава 3 ПОЧЕМУ Я HE СМОГУ ЖИТЬ НА КРАЮ АДРИАТИЧЕСКОЙ ЛАГУНЫ С НЕЗНАКОМЦЕМ, ЧЬИ ГЛАЗА — ЦВЕТА ЧЕРНИКИ?

Меня разбудил ошеломляющий холод. Унылый тусклый зимний свет пробивался сквозь белые кружевные занавески. Белый на белом, и Фернандо нет. Я вскочила прибавить термостат, потом бросилась назад к окну, чтобы не пропустить зрелище. Террасу уже покрывал снег. Интересно, приедут ли агенты по недвижимости? Должна ли я начать наводить глянец? Я блуждала по комнатам, казавшимся непривычно пустыми, свободными от его открытых чемоданов, ботинок и груд разноцветной одежды. Мне недоставало беспорядка, ушедшего с ним. Как непохоже на меня. Я вспоминала июньское утро, когда въехала в этот дом. Я изображала придирчивого начальника, проводя руками по поверхностям, неодобрительно цокая языком из-за краски, разбрызганной на коричнево-красных блестящих полах, угрожала прекратить работы, потому что подъемное устройство дверей гаража вело себя странно.

Ремонт дома вылился в годовую эпопею, которой я десять месяцев руководила из Сакраменто.

— Камин в кухне, в спальне и в гостиной? — презрительно усмехался подрядчик во время нашей первой встречи.

В течение заключительных двух месяцев работы я жила у Софи — моей новой приятельницы, женщины в поисках себя, которая нуждалась в общении не меньше, чем в деньгах, зарабатываемых сдачей в аренду комнат в ее заплесневелом старом доме. Я каждый день пропадала на строительстве, погружаясь в мельчайшие детали или контролируя рабочих. Я вспомнила мятеж великих художников-маляров в то утро, когда начала объяснять:

— Смотрите, мне надо, чтобы каждая комната была окрашена в почти неощутимые переходы оттенков терракоты.

Я вытряхивала полный мешок разноцветных пробников на пол.

— А столовая должна быть выдержана в ясном, ярком оттенке истинно красного, — продолжала я, размахивая образцом.

— Красного, как ваша помада? — спросил один из них недоверчиво.

— Точно. Как помада, — я улыбнулась, весьма довольная достигнутым пониманием.

Кроме того, что может быть странного в красном цвете? Красный — земля и камень, закат, амбары, школьные здания, и почему бы не быть красными стенам небольшой, освещенной свечами комнаты, где люди вместе садятся за ужин?

— Потребуется нанести шесть, возможно, восемь слоев, даже покрыть более темным оттенком, мэм, — предупредил другой. — Это зрительно уменьшит пространство, сомкнет его, — продолжил он.

— Да, появится ощущение тепла, атмосфера гостеприимства, — подхватила я, как если бы мы были во всем согласны.