Тысяча дней в Венеции. Непредвиденный роман

— Откуда вы знаете, что меня ждет мужчина? — поинтересовалась я.

— C’`e sempre un uomo, — ответил он приветливо, — всегда есть мужчина.

Я повесила ручную кладь на плечи и проследовала за тележками в толпу ожидающих. Я услышала его раньше, чем увидела.

— Ma, tu sei tutta nuda, — воскликнул он из-за букета желтых маргариток, желтых, как рубашка из «Изода», которую он носит навыпуск с зелеными клетчатыми слаксами. Он был похож на кислотный анчоус, потерявшийся среди себе подобных в толпе позади кордонов. Глаза цвета черники на бронзовом от солнца лице, столь отличном от его зимнего облика. Я собралась замуж за незнакомца в желтой рубашке. Я собралась замуж за человека, которого никогда не видела летом. Впервые я шла к нему, а он стоял. Все вокруг сливалось в коричневых тонах, только Фернандо выделялся ярким пятном. Даже теперь, когда я рядом, встречаю его в ресторане, в полдень под часовой башней, у прилавка торговки картофелем на рынке, в нашей собственной столовой, когда там полно друзей, я возвращаюсь в прошлое к этой сцене и, на секунду, еще раз вижу в цвете только его.

— Ты совсем раздета, — потрясенно повторил он, прижимая меня к маргариткам, которые все еще крепко стискивал одной рукой.

Ноги были обнажены от застежек новых сандалий до подола короткой юбки в морском стиле. Фернандо тоже никогда не видел меня летом. Мы замерли, переживая первое объятие после разлуки. Мы смущены. Нам хорошо, но неловко.

Большую часть сумок и чемоданов мы запихнули в багажник и на заднее сидение, утрамбовывая, как рыбу в бочке. Остальное он привязал на крыше длинной пластиковой веревкой.

— Pronta? — спросил он. — Готова?

Современные Бонни и Клайд в поисках приключений, мы летели на северо-запад со скоростью 80 миль в час. Кондиционер выдувал облака ледяного воздуха, окна были открыты, впуская горячий и влажный воздух снаружи. Гармония противоположностей.

Элвис навсегда покорил его сердце. Фернандо помнил слова всех песен, но только фонетически.

— Что это значит? — теребил он меня.

— Я не могу прекратить любить тебя. Бесполезно попробовать, — я пыталась переводить стихи, на которые прежде никогда не обращала внимания, а для него эти слова многое значили.

— Я тосковал по тебе с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет, — уверял мой герой. — По крайней мере, тогда я начал замечать, что тоскую. Возможно, это началось раньше. Почему тебя не было так долго?

Что-то во всем этом было от хорошо поставленной мизансцены. Интересно, чувствовал ли он это? Но может ли человеку быть настолько хорошо? Я, всегда считавшая, что Шостакович — модернист, громко пела: «Я не могу прекратить любить тебя», пересекая великую падуанскую равнину. Возможно, о такой встрече я мечтала всю жизнь.

Два с половиной часа спустя мы вышли в Местре, чадящем, со зловонным дыханием нефтеналивном порту всей северной Италии. Возможно ли, чтобы Венеция жила рука об руку с этим ужасом? Невдалеке был виден Понте делла Либерта, Мост Свободы, в пять миль длиной, подымающийся на скудные пятнадцать футов над водами, отрезающими Венецию от terra firma, сухой земли. Мы почти дома. Наступил полдень, солнце высоко, и лагуна, как большое зеркало, сверкала и слепила. Мы перекусили в небольшом баре на автостоянке, пока ждали паром, который перевезет нас на Лидо.

Дальше было сорокаминутное путешествие на «Марко Поло» через лагуну и вниз по каналу Джудекка к острову, который называют Lido di Venezia, берегом Венеции. Тысячу триста лет назад здесь жили рыбаки и крестьяне. Я знала, что теперь это морской курорт, куда во времена его расцвета съезжались европейские и американские литераторы, чтобы отдохнуть и поиграть. Я знала, что Маламокко когда-то было римским поселением Метамак, здесь находился один из избирательных округов венецианской республики восьмого столетия, что Лидо — сцена Венецианского кинофестиваля и там есть казино. Фернандо рассказывал мне об острове так часто, что я могла нарисовать в воображении крошечную церковь с простым красным фасадом, смотрящую на лагуну. Я знала, что Фернандо прожил на Лидо почти всю жизнь. Остальному мне предстояло научиться.

После того как паромщик завел автомобиль на паром, мой герой поцеловал меня, долго разглядывал, а потом заявил, что поднимется на палубу покурить. То, что он не пригласил меня с собой, озадачило, но не слишком. Если бы я действительно хотела наверх, то пошла бы. Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что должна забыть. Меня ждет работа? Что-то не сделано? Нет. Все в порядке. Ничего не надо делать, возможно, поэтому у меня сложилось ощущение, что я могу все? Автомобиль качался на морских волнах. Я остро чувствовала ритмический рисунок, изменение хода, удар о причал. Фернандо вернулся, и мы съехали на берег.

На острове ощущалась приятная прохлада, мой герой то и дело указывал на местные достопримечательности. Я пыталась припомнить, когда спала в последний раз, и высчитала, что пятьдесят один час назад.

— Пожалуйста, давай сразу домой, — попросила я, не выходя из транса.