Тысяча дней в Венеции. Непредвиденный роман

Его глаза, казалось, смотрели вперед, но исподтишка он проверял мою реакцию. Пытался ли он донести до меня что-то, чтобы не повторять? Станут ли его слова утешением для меня после медового месяца? Мы решили назад в Венецию лететь, а не ехать поездом, и в аэропорту встретили ту самую француженку — в очереди на регистрацию на Лондон. Глазами я сказала ей спасибо, за ее дружелюбие в первые дни нашего брака, и она, в своей манере, ответила мне, что ей тоже было приятно. Я только удивлялась: неужели ее предназначение — удачный выбор пары, которой она сможет подарить тепло своей улыбкой богини? И где она найдет в Лондоне настоящие зеленые оливки?

Двадцать первого ноября мы проснулись утром после возвращения из Парижа. Я вспомнила, что сегодня праздник Санта-Марии делла Салюте, день, когда дож Николо Контарини объявил венецианцам, что двенадцать лет эпидемии Черной смерти преодолены чудом, совершенным Мадонной. Я хотела посетить храм, где современные венецианцы благодарят Мадонну, и другой, не имеющий отношения к минувшим чудесам, тот, где дон Сильвано невольно выступил в несвойственной ему роли, убедив нас месяц назад пожениться. Я звала с собой Фернандо, но он отказался, собираясь навестить банк. Я сказала, что пойду одна, и мы встретимся дома к обеду.

В этот день каждый год шесть или восемь гондол превращались в traghetti, перевозчиков, своеобразный паром, чтобы доставить празднующих, перевезти их через Канал от Санта-Мария дель Джильо к Салюте. Я вышла около четырех и встала в хвост очереди на паром, среди тихих, соблюдающих порядок на пристани людей. Здесь были в подавляющем большинстве женщины, и они перебирались на гондолу, пошатываясь, опираясь друг на друга и не извиняясь, если случайно соприкоснутся плечами, по двенадцать-пятнадцать человек. Я повернулась и увидела, что гондольер, который помогал людям опуститься на дно лодки, — тот самый, что вез нас в день свадьбы, и он поднял меня через широкую арку с причала и сказал: «С возвращением и добро пожаловать». Все-таки Венеция — маленький город. Теперь это мой маленький город. Пожилые женщины в лодке улыбались, услышав приветствие, и я стояла, соприкасаясь с ними плечами, и буду так стоять всегда.

Венеция выражала мне симпатию — здесь, на волнах, на темной воде, в качающейся черной лодке.

Мы отчалили от базилики, и я смотрела, как она встает в желтой дымке солнечного света, подсвеченная сзади и слева. Великое творение Лонгена вырастало в верхней точке полукруга, описанного Сан-Марко и Реденторе на Джудекке, оно покоилось на миллионе деревянных опор, погруженных в илистое дно лагуны.

Круглая, огромная и мрачная, слишком тяжелая для своего трона, она выглядела крупной и пышнотелой королевой, сидящей в изысканном саду. Какое тщеславие должен был иметь строитель, чтобы мечтать о такой церкви, предполагать, что может ее построить, — и воплотить мечту? Я проходила по узкому понтонному мосту, который каждый год перекидывали в этот день через канал. Венецианцы преодолевали качающиеся, подвижные платформы, бережно неся подарки для Мадонны, спасшей их древних предков от чумы около пяти столетий назад. Раньше это были земные блага в виде хлеба и фруктов, джема и соленой рыбы, иногда мешка жирной красной фасоли. Теперь пилигримы чаще несли свечи, каждый держал свою, как во время богослужения, и пламя освещало холодные камни часовни Девственниц. Возле ступеней базилики я купила толстую белую свечу, слишком широкую, чтобы обхватить ее рукой.

Женщины схожего возраста держались вместе, иногда три или четыре стояли рядом, их родство было обманчиво, но внешне они похожи. Пожилая женщина шла со своей дочерью, внучкой, правнучкой, и я видела лицо маленькой девочки в лице прабабушки. Пожилая женщина в красивом красном пальто опиралась на трость, на ее ногах белые чулки, на лице осторожное, неуверенное выражение. Какова ее история? Она носила берет, низко натянутый на прямые серебряные волосы.

Волосы ее дочери были такими же прямыми и серебряными, но и та, что, видимо, дочь дочери, тоже прямоволосая блондинка. Одна из них поправила берет на светлой головке маленькой девочки, крошечной красавицы. Мне нравилось наблюдать за ними. Я хотела бы принадлежать к такой семье, нежно относиться друг к другу и получать нежность в ответ. Я хочу, чтобы моя жизнь тоже была полна романтики, проста и безопасна. Действительно ли у них такая судьба? Я пожелала бы моей дочери пройти по этому мосту. Я была бы рада услышать ее голос, услышать наши голоса вместе в голубых сумерках, на пути к Мадонне. Я хотела бы подарить моей дочери уверенность.