Тысяча и одна ночь. Книга 4

Вот что было с нею. Что же касается до царя Армануса, то он вошёл к своей дочери и спросил её, каково ей, и она рассказала ему обо всем, что с ней случилось, и сказала те стихи, которые говорила царица Будур. "О батюшка, - сказала она, - я не видела никого умнее и стыдливее моего мужа, но только он плачет и вздыхает". - "О дочь моя, - отвечал ей царь, - потерпи с ним - осталась только эта третья ночь, и, если он не познает тебя и не уничтожит твою девственность, у нас найдётся для него план и способ, и я сниму с него власть и изгоню его из нашей страны".

И он сговорился так со своей дочерью и задумал такой план..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двести десятая ночь

Когда же настала двести десятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что царь Арманус сговорился так со своей дочерью и задумал такой план. И подошла ночь, и царица Будур перешла с престола царства во дворец и вошла в то помещение, которое было ей приготовлено, и увидала она, что свечи зажжены и что госпожа Хаят-ан-Нуфус сидит там. И ей вспомнился её муж, и то, что с ним произошло со времени их разлуки за этот небольшой срок, и она заплакала, испуская непрерывные вздохи, и произнесла такие стихи:

"Я клянусь, что весть о беде моей наполняет мир,
Точно солнца луч, восходящего ночью мрачною.
Его знак вещает, но трудно нам понять его,
Потому тоска перестать не может расти моя.
Ненавижу я прелесть стойкости, полюбив его,
Но видал ли ты среди любящих ненавистников?

Взгляды томные поражают нас остриём своим
(А сильнее всех поражают нас взгляды томные).
Распустил он кудри и снял покров, и увидел я
Красоту его и чёрною и белою.
И болезнь моя и лечение - все в руке его,
Ведь недуг любви только тот излечит, кто хворь нагнал.

Поясок его полюбил за нежность бока его,
И из зависти бедра грузные отказались встать.
Его локоны на блестящем лбу уподобим мы
Ночи сумрачной, что задержана засиявшим днём".

А окончив говорить, она хотела встать на молитву, но вдруг Хаят-ан-Нуфус схватила её за подол и, уцепившись за неё, воскликнула: "О господин, не стыдно ли тебе перед моим отцом - он сделал тебе столько добра, а ты пренебрегаешь мною до этого времени".

И, услышав это, Ситт Будур села на своём месте прямо и сказала: "О моя любимая, что это ты говоришь?" - и Хаят-ан-Нуфус ответила: "Я говорю, что никогда не видела такого чванного, как ты. Разве все, кто красивы, так чванятся? Но я сказала это не для того, чтобы ты пожелал меня, а потому, что боюсь для тебя зла от царя Армануса: он задумал, если ты не познаешь меня сегодня ночью и не уничтожишь мою девственность, отнять у тебя утром власть и прогнать тебя из нашей страны. А может быть, его гнев увеличится, и он убьёт тебя. И я, о господин мой, пожалела тебя и предупредила, а решение принадлежит тебе".

И, услышав от неё эти речи, царица Будур склонила голову к земле и не знала, что делать, а потом она подумала: "Если я не послушаюсь царя, то погибну, а если послушаюсь - опозорюсь. Но я сейчас царица всех Эбеновых островов, и они под моей властью, и мне не встретиться с Камар-аз-Заманом ни в каком другом месте, так как ему нет дороги в его страну иначе, как через Эбеновы острова. Я не знаю, что делать, и вручаю свою судьбу Аллаху (прекрасный он промыслитель!). Я же не мужчина, чтобы подняться и открыть ему невинную девушку!"

А затем царица Будур сказала Хаят-ан-Нуфус: "О любимая, все моё пренебрежение тобою и воздержание от тебя - против моей воли". И она рассказала ей обо всем, что с нею случилось, от начала до конца, и показалась ей и молвила: "Ради Аллаха прошу тебя, защити ты меня и скрой мою тайну, пока Аллах не сведёт меня с моим возлюбленным Камар-аз-Заманом, а после этого будет что будет..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двести одиннадцатая ночь

Когда же настала двести одиннадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что госпожа Будур осведомила Хаят-ан-Нуфус о своей истории и велела ей все скрыть, и Хаят-ан-Нуфус выслушала её слова и изумилась её рассказу до крайних пределов. Она пожалела её и пожелала ей встретиться с её возлюбленным, Камар-азЗаманом, и сказала ей: "О сестрица, не бойся и не мучайся! Терпи, пока Аллах не свершит своё дело, которое решено". А потом Хаят-ан-Нуфус произнесла: