Тысяча и одна ночь. Книга 6

Когда же настала четыреста семьдесят четвёртая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь позвал свою жену, она вышла, и лицо её блистало как месяц, и на ней был грубый халат из шерсти и покрывало. "О брат мой, - спросил богомольца царь, - хочешь ли ты узнать нашу историю, или мы помолимся за тебя, и ты удалишься?" - "Нет, я хочу услышать вашу историю, это для меня наиболее желательно", - отвечал богомолов. И царь сказал: "Мои отцы и деды сменялись в царстве и наследовали его, старший после старшего, пока они не умерли и власть не дошла до меня. И Аллах сделал это мне ненавистным, и мне захотелось странствовать по земле и предоставить дела людей им самим. Но потом я испугался, что к ним войдёт омута и погибнут законы я рассеется единство веры, и оставил я дело таким, как оно было. Я назначил каждому человеку известное жалованье и надел царскую одежду и посадил рабов у ворот, чтобы устрашить людей зла и отгонять их от людей добра, и твёрдо установил наказания. А окончив все это, я вошёл в своё жилище, снял с себя эта одежды и надел то, что ты видишь. А вот это - дочь моего дяди, и она содействует мне в ведении воздержанной жизни и помогает мне предаваться благочестию. Мы делаем днём циновки из этих пальмовых листьев и на это можем разговеться под вечер, и над нами прошло около сорока лет, а мы все в таком же положении. Оставайся же с нами (помилуй тебя Аллах!), тюка мы не продадим наши циновки; ты разговеешься с нами и переночуешь у нас, а потом уйдёшь с тем, что тебе нужно, если пожелает великий Аллах".

И когда наступил конец дня, пришёл слуга высокого роста и взял циновки, которые они сделали, и отправился с ними на рынок. Он продал их за кират и купил на него хлеба и бобов и принёс их, и богомолец разговелся с царём и его женой и переночевал у них, и они поднялись с полуночи я молились и плакали.

Когда же встала заря, царь оказал: "О боже, вот твой раб, и он просит тебя, чтобы ты возвратил ему его облако; ты ведь властен в этом. Боже мой, покажи, что ты ему внял, и возврати ему его облако!" И жена его сказала: "Аминь!" И вдруг облако выросло на небе. "Вот добрая весть!" - оказал царь. И богомолец простился с ними и ушёл, а облако шло за ним, как прежде. И после этого о чем бы богомолец ни просил Аллаха великого, он внимал ему из уважения к ним, и богомолец говорил такие стихи:

"У господа есть рабы, меж прочих избранные,
Чьё сердце в садах его премудрости шествует Движение тела их теперь остановлено Той тайной пречистою, которая в их груди.

Ты видишь, они молчат, покорные господу:

Как явное, тайны все увидел их тайный взор".

Рассказ о мусульманине и христианке (ночи 475-477)

Рассказывают также, что повелитель правоверных Омар ибн аль-Хаттаб (да будет доволен им Аллах!) снарядил войско из мусульман против врагов в Сирии, и они осадили одну из их крепостей жестокой осадой. А среди мусульман было два брата, которым Аллах даровал ярость и отвагу против врагов. И эмир этой крепости говорил своим царькам и храбрецам, которые перед ним стояли: "Если бы эти два мусульманина были взяты в плен или убиты, я бы избавил вас от остальных мусульман".

И враги не переставали устраивать этим мусульманам ловушки и хитрили, расставляя им козни и устраивая засады, и умножали подстерегавших их, пока одного из этих мусульман не взяли в плен, а другой не был убит как мученик. И пленного мусульманина доставили к эмиру этой крепости, и, посмотрев на него, он сказал: "Убийство этого человека будет бедой, а возвратить его мусульманам - нехорошо..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста семьдесят пятая ночь

Когда же настала четыреста семьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда враги доставили пленника мусульманина к эмиру крепости, тот посмотрел на него и сказал: "Убийство этого человека будет бедой, а возвратить его к мусульманам - нехорошо. Я хотел бы, чтобы он вступил в христианскую веру, как помощник нам и наша опора".

И один из патрициев сказал: "О эмир, я соблазню его, и он отступит от своей веры. Арабы чувствуют большую любовь к женщинам, а у меня есть дочь, прекрасная и совершённая; если он её увидит, то, наверное, соблазнится ею". - "Он отдан тебе - уведи его", - сказал эмир. И патриции увёл его в своё жилище и одел девушку в одежды, которые увеличили её красоту и прелесть, а потом он привёл того человека и ввёл его в комнату. И подали кушанье, и христианская девушка стояла перед мусульманином точно служанка, послушная своему господину, ожидающая от него приказания, которое она могла бы исполнить. И когда мусульманин увидел, что его постигло, он попросил защиты у Аллаха великого и опустил глаза и отвлёкся поклонением своему господу и чтением Корана.