Тысяча И Одна Ночь. Книга 8

И Сейф-аль-Мулук сказал ей: "О Девлет-Хатун, ты из людей, а она из джиннов; откуда же она может быть тебе сестрой?" - "Она моя молочная сестра, - ответила Девлет-Хатун, - и причина этого в том, что моя мать вышла погулять в сад, и пришли к ней потуги, и она родила меня в саду. А мать Бади-аль-Джемаль была в этом саду со своими приближёнными, и пришли к ней потуги, и она отошла в конец сада и родила Бади-аль-Джемаль. И она послала одну из невольниц к моей матери, прося у неё еды и вещей, нужных при родах, и матушка послала ей то, что она просила, и пригласила её. И джинния поднялась и взяла Бади-аль-Джемаль с собой и пришла к моей матеря, и та выкормила Бади-аль-Джемаль. И её мать, а с нею и девочка, провели у пас в саду два месяца, а после того джинния ушла в свою страну, и она дала моей матери одну вещь и сказала: "Если я тебе понадоблюсь, я приду к тебе в этот сад". И Бади-аль-Джемаль приходила со своей матерью каждый год, и они оставались у нас некоторое время, а потом возвращались в свою страну, и если бы я была у этой матери, о Сейф-аль-Мулук, и увидела бы тебя у нас в нашей стране, когда мы все были, как всегда, вместе, я бы придумала против неё хитрость, чтобы привести тебя к желаемому. Но я нахожусь в этом месте, и они не знают обо мне вестей, и если бы они узнали обо мне вести и знали бы, что я здесь, они могли бы освободить меня отсюда, но власть принадлежит Аллаху, - слава и величие ему! - и что же мне делать?" - "Поднимайся и пойдём со мной, - сказал Сейф-аль-Мулук. - Мы убежим и уйдём, куда хочет Аллах великий". - "Мы не можем этого сделать, - ответила девушка. - Клянусь Аллахом, если бы мы убежали на расстояние года пути, этот проклятый настиг бы нас в одну минуту и погубил бы нас". - "Я где-нибудь спрячусь, и когда он будет проходить мимо, ударю его мечом и убью", - сказал Сейф-аль-Мулук.

И тогда девушка молвила: "Ты не можешь его убить иначе, как убив его душу". - "А душа его в каком месте?" - спросил Сейф-аль-Мулук, и девушка сказала: "Я спрашивала его об этом много раз, но он не признавался мне, где она. И случилось в один день из дней, что я к нему пристала, и он рассердился на меня и воскликнул: "Сколько ты ещё будешь меня спрашивать про мою душу и какова причина твоих расспросов о моей душе?" - "О Хатим, - ответила я ему, - у меня остался, кроме тебя, лишь Аллах, и пока я жива, я всегда буду привязана к твоей душе, и если я не буду её беречь, храня её в моих очах, то какова будет моя жизнь после тебя? А если я бы знала, где твоя душа, я бы её берегла, как моё правое око". И тут царь джиннов сказал мне: "Когда я родился, звездочёты сказали, что гибель моей души будет от руки одного из сыновей царей человеческих, и я взял мою душу и положил её в зоб воробья, а воробья я запер в коробочку и положил эту коробочку в шкатулку, а шкатулку я положил в семь ларцов, которые я положил в глубь семи ящиков, а ящики я положил в мраморный сундук и утопил его в этой стороне моряокеана, так как эта сторона далека от стран человеческих и никто из людей не может до неё добраться. Вот я тебе сказал; не говори же об этом никому, - это тайна между мной и тобой..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до семисот семидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до семисот семидесяти, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Девлет-Хатун рассказала Сейф-аль-Мулуку о душе джинна, который её похитил, и изложила ему то, что джинн ей сказал, вплоть до его слов: "Это тайна между нами", - и продолжала: "И я сказала ему: "А кому я расскажу? Никто, кроме тебя, ко мне не приходит, чтобы я ему сказала. Клянусь Аллахом, - сказала я потом, - ты положил свою душу в крепость крепкую и великую, до которой никому не добраться, так как же доберётся до неё кто-нибудь из людей? А если допустить невозможное - и Аллах определил подобное тому, о чем говорили звездочёты, - то как может кто-нибудь из людей до этого добраться?" И царь джиннов молвил: "Может быть, у кого-нибудь из них будет на пальце перстень Сулеймана, сына Дауда, - мир с ними обоими! - и он придёт сюда и положит руку с этим перстнем на поверхность воды и скажет: "Властью этих имён, пусть душа такогото всплывёт". И всплывёт тот сундук, и человек его взломает, так же как ящики и ларцы, и выйдет воробей из коробочки, и человек его задушит, и я умру". - "Это я - тот царевич, а вот перстень Сулеймана, сына Дауда, - мир с ними обоими! - у меня на пальце! - воскликнул Сейф-аль-Мулук. - Пойдём на берег моря и посмотрим, ложь ни его слова, или правда".