Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова

Михаил сел на стул в кухне, выудил сигарету из пачки и закурил. Ну ты такое видал. Сама себе напридумывала, а ты виноват. И ты еще и выход найди. И ревность – новое кино. А может это и хорошо. Да, хорошо. А зарок. Ну поспишь разок без этого – не умрешь. Не умрешь, если тебя Белка не загрызет. Вот дикая кошка. И что тебе в ней так нравится. Глаза. Ноги. Попка. Грудь. Все так. Все это хорошо. Но все это ты видишь каждый день. Почему же ты до сих пор не наелся. Почему бы тебе сейчас просто не заснуть. Заснешь тут. Из нее просто какой-то гейзер бьет. Вулкан. Да, огонь желания зажжет и железного дровосека. Так ты ее хочешь из-за ее желания и все? Ты что – чайник: включили газ – закипел. Нет, что-то тут еще. Так найди. Подумай. Что тебя заводит. Стой. Вот оно: она хочет и стесняется этого. Одновременно. И этот переход от девичьего стеснения к открытому желанию и нравится тебе больше всего. И это повторяется каждый раз. Поднять ее на дыбы и заставить перепрыгнуть через барьер… К этому нельзя привыкнуть. Лошадка одна и та же, ты ведешь ее к новому барьеру, направляешь… и вы прыгаете – вместе. Вот оно – прыжок. Надо попробовать прыгнуть вдвоем с парашютом. Не как в Шарме – подняться, а именно прыгнуть. Свежая мысль. Ну, а сегодня. Про зарок ты так ничего и не придумал, мыслитель. Родена на тебя нет – превратил бы тебя в камень, и сиди отдыхай.

Звук воды в ванной утих, Михаил посмотрел на часы – полвторого. Он прошел в комнату и сел в кресло. В дверном проеме появилась Белка, замотанная в полотенце.

– Ты вся свежая и розовая, как цветок.

– Придумал?

– А ты зарок только на сегодня дала?

– Ну да. На первый раз.

– Так уже завтра, Бельчонок. Ночь. Полвторого.

– Точно! Какой ты у меня умный, Мишка!

– Сними полотенце.

– Ну я тогда буду вся голая.

– Да. И это хорошо.

– Да. Но немножко стыдно.

– Но я же видел тебя голой сто раз.

– Ну все равно. Закрой глаза!

– Ладно.

– Ты подсматриваешь?

– Немножко.

– Ну Мииишка!

– Слушай, пошли на балкон.

– Голой?!!!

– Да уже ночь. Нет никого. Все спят. Никто не увидит.

– А вдруг пройдет кто? А мы там…

– Не пройдет.

– А зачем тогда? Давай здесь.

– А ты послушай, что тебе Страшный Человек говорит. Не хочешь попробовать?

– Мишка! Ты сам Страшный Человек и есть! Теперь мне захотелось. Но я боюсь.

– Ну давай просто выйдем – постоим. Снимай полотенце.

– Одну минутку?

– Да.

– Ладно. Только выключи здесь свет.

Михаил выключил в комнате свет и нашел девушку по силуэту, провел рукой по бедру – полотенца уже не было, обнял ее за талию и увлек на балкон; Белка на цыпочках подошла к загородке, прикрывая ладонями груди, и посмотрела вниз: редкие фонари освещали пустынную улицу. Он подошел сзади, положил руки ей на плечи – девушка вздрогнула, – и зашептал ей на ухо.

– Ну как ты, Бельчонок? Не холодно? Что-то у тебя мурашки по коже бегают, и шестка дыбом встала. И соски твердые. А что там у тебя делается. О, да у тебя все правильно там делается.

– Ну Мишка! Мы же только постоять вышли! Ну перестань меня трогать!

– Мы и постоим просто – втроем.

– Вот ты бесстыдник какой! И он тоже! Надулся тут сразу на мою голову.

– Да это он не на голову – на попку.

– Вот вы подлецы оба! Вам бы только надругаться. Над бедной девочкой. На балконе.

– А она не хочет?

– Да она так хочет, что я уже и стоять не могу.

– Ну и хорошо. Наклонись больше. Раздвинь немного ножки. Мы туда зайдем. И постоим. Все, как я обещал.

– Ну да – постоят они. Давайте работайте! Тихо только.

– Да мы тихонько так.

Михаил двинул руки вниз, взялся за бедра девушки и медленно потянул их на себя, она опустила голову на руки, лежавшие на перилах балкона, выгнула спину и стала двигаться вперед-назад, поднимаясь на носки, опускаясь и тихонько постанывая.

– Минутка прошла, Бельчонок. Пойдем?

– Ну убью тебя щас! Давай!