Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова

– Что ты, что ты, мой найстрожайший господин! Спаси меня Аллах всемилостивый от твоего гнева! У меня и в мыслях не было… прикалываться! Имя твоей избранницы достойно всех похвал!

– Чего это?

– Ну как же! Разве ты не знаешь историю об Ал ад-Дине и волшебном светильнике, рассказанную царицей Шахразадой царю Шахрияру? Поведать тебе эту славную историю?

– Да знаю, знаю, грамоте обучали. И что?

– Дочь султана в этой сказке зовут Бадр аль Будур!

– Ну Будур. Че-то я не въезжаю. Ты к чему это.

– Волшебное сочетание Б и Б! Такое бывает только у замечательнейших женщин в этом благословенном Аллахом мире!

– Ну да, точно. Бриджит Бардо. О! И Бет была Бадертчер. Никогда об этом не думал. Прикольно. Так ты говоришь…

– Она должна быть прекрасной как луна, твоя Бэла.

– Чего это луна? У нее и не круглое совсем лицо. Вот, смотри, – Михаил достал смартфон, снял скринсейвер и показал джинну фото, которое он сделал в Шарме – Белка лукаво улыбалась, держа трубочку от коктейля во рту, плечи ее были голыми, соски пытались пронзить платье, уши и грудь украшали подвески с крупными жемчужинами.

– О, Аллах всемогущий! Поистине я не видел на свете царевны прекрасней! Лик ее для очей – как холодный шербет в жаркий день, глаза сверкают как две звезды на небе, шея у нее как у лебедя, груди – как пирамиды великих фараонов, стан ее…

– Ну хватит, хватит. А то ты так неизвестно куда доберешься. Куда тебе и не надо совсем.

– Слушаю и повинуюсь, мой прекрасный господин. Скромность сквозит во всем ее сверкающем облике. Даже нектар из своего прозрачного кубка она пьет не как все, а через соломинку. Поистине, это должен быть волшебный напиток!

– Да уж, нектар был еще тот. Точно волшебный. Ты понимаешь, она сейчас проснется, а я только сосиски на обед купил. Ну, печенья там. Она после дежурства всегда голодная. Ты не мог бы организовать… чего-нибудь… погрызть.

– С легкостью и удовольствием! – старик закатил глаза к потолку, забормотал и щелкнул пальцами – на столе появилось овальное серебряное блюдо с индейкой, покрытой тонкой золотистой корочкой, по краям блюда разместились разные овощи, в нос Михаилу ударил пряный аромат. Прямо из воздуха возникло рядом второе блюдо – с диковинной рыбой, обложенной маленькими рыбешками и моллюсками, потом третье – с фруктами, четвертое – с восточными сладостями горкой; последним возник кувшин чеканного серебра с тонким горлом.

– Хватит ли вам этого погрызть, о мой господин, или добавить молодого барашка, или косулю, зажаренную на вертеле, или…?

– Ну ты, блин, Хоттабыч… да тут три дня грызть можно. Ты, видать, настоящий, джинн. О, кстати, а не можешь ли ты мне еще и новые джинсы… того… сообразить. Wrangler.

– Объясни мне, о добрейший Мишка, что такое джинсы – не хочешь ли ты, чтобы я передал тебе часть своего могущества? К моему прискорбию, это не в моей власти, а только во власти Аллаха великого и всемогущего.

– Та не, ты что. Лучше не надо, а то бы я тут надуридомил. Ты и сам можешь всегда это сделать. А джинсы – это штанишки такие. Видишь, на мне. Только они старые уже.

– Хочешь ли ты, о мой скромнейший господин, чтобы они были из китайского шелка, тончайшей шерсти или из золотой парчи, украшенной драгоценными каменьями?

– Ну ты, блин, и Губдуррусман, Хоттабыч. Да надо мной весь Мухосранск смеяться будет. Что я тебе – телка глупая. Сделай такие же, как у меня, только новые. Можешь?

– Нет ничего проще, бесценный мой господин. Только подумай, стоит ли тратить твое последнее желание на такую ничтожную тряпицу, когда я мог бы одеть тебя в роскошные одежды, как принца.

– Стой! Как – последнее?! Почему последнее?!

– Так определил великий Сулейман ибн Дауд, – мир с ними обоими! – всякий, кто найдет сосуд с заключенным в нем джинном, может требовать исполнения желаний – по числу лет, проведенных означенным джинном в сосуде.

– Вот ты, бл…, сукин хрен! Что ж ты раньше не сказал! Я тут целое желание на халву потратил, как последний Дуридом!

– Не гневайся, всемилостивейший господин! Я украшу твои новые Wrangler таким количеством алмазов, что ты будешь самым богатым юношей в своем славном городе!

– Да к черту их! Погоди! Я другое придумаю! Можно?

– Конечно, мой господин. Хочешь ли ты дворец из мрамора, или караван из тысячи верблюдов, нагруженных драгоценными тканями и пряностями из Индии, с чернокожими невольниками…

– Да, мне тут только твоих черножопых невольников не хватало! Корми их всех. На фиг с пляжа!

– Что же ты пожелаешь, о мудрейший Мишка? Думай, мой благороднейший господин, ибо время мое здесь истекает, и вынужден я отправиться к повелителю своему Сулейману ибн…

– … Дауду, слышал уже, – хрен с ними обоими! – дай подумать!