Тысяча и одна ночь. Том III

И Шарр-Кан устал, и сон одолел его, и он был не в силах даже понукать своего коня, а у него была привычка спать на коне. И когда сон налетел на него, он уснул, и конь нес его, не останавливаясь, до полуночи и вошел о какую-то рощу, а в этой роще было много деревьев. И Шарр-Кан не проснулся, пока его конь не ударил копьем о землю. Только тогда Шарр-Кан пробудился и увидел себя среди деревьев, и месяц взошел над ним и осветил оба края неба. И Шарр-Кан пришел в недоумение, увидав себя в этом месте, и произнес слова, говорящий которые не смутится, то есть: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!» И пока он пребывал в таком состоянии, страшась диких зверей, вдруг лунный свет распространился над лугом, подобным одному из лугов рая, и он услышал прекрасные речи и громкий шум и смех, пленяющий умы мужей.

И царь Шарр-Кан сошел со своего коня и привязал его в деревьях и шел, пока не приблизился к струящемуся потоку воды. И тут он услышал слова женщины, говорившей по-арабски: «Клянись Мессией, нехорошо это от вас! Всякую, кто произнесет одно слово, я повалю и скручу поясом! Вот!» А Шарр-Кан шел на голоса и дошел до конца этого места и вдруг видит: течет река, порхают птицы, носятся лани и играют звери. А птицы на разных языках изъясняют свойства счастья. И это место было оплетено разными растениями, как сказал о нем кто-то из описывающих его в таком двустишии:

Тогда лишь прекрасен мир, когда вся земля цветет
И воды поверх нее текут безудержно.
Творение Господа, великого, властного,
Дары нам дающего и всякую милость.

И Шарр-Кан взглянул на это место и видит: там монастырь, а в монастыре – крепость, возвышающаяся в воздухе, в сиянии месяца, а посредине крепости – река, из которой вода течет в эти сады, и тут же – женщина, а перед нею десять невольниц, подобных месяцам, одетых в одежды и украшения, ошеломляющие взор. И все они были такие, как сказано о них в таких стихах:

Луг сияет – так там много
Дев прекрасных, белоснежных.
Он красивей и прекрасней
От невиданных красавиц.
Все невинные коварны,
Полны неги и жеманства,
Распускают вольно кудри,
Что кистям лозы подобны.
И чаруют всех очами,
Что кидают метко стрелы.
Горделивы, смертоносны
Для мужей они могучих.

И Шарр-Кан посмотрел на этих десять девушек и увидел среди них красавицу, подобную полной луне, с черными волосами, блестящим лбом, большими глазами и вьющимися кудрями, совершенную по существу и по свойствам, как сказал о ней поэт в таких стихах:

Сияет нам она чарующим взором
И станом стыдит своим самхарские копья[25]

.Она появляется с лицом нежно-розовым,
И прелесть красот ее во всем разнородна.
И кажется, будто прядь волос над челом ее –
Мрак ночи, спустившийся на день наслажденья.

И Шарр-Кан услышал, как она говорила невольницам: «Подойдите, чтобы я поборолась с вами, раньше чем скроется месяц и придет утро». И каждая из них подходила к девушке, и та сразу же повергала ее на землю, и скручивала ей руки поясом. И она до тех пор боролась с ними и валила их, пока не поборола всех.

И тогда к девушке обратилась старуха, стоявшая перед ней, и эта старуха сказала ей, как бы гневаясь на нее: «О развратница, ты радуешься тому, что поборола девушек, я вот старуха, а повалила их сорок раз. Чего же ты чванишься? Но если у тебя есть сила, чтобы побороться со мной, поборись, и я встану и положу твою голову между твоими ногами». И девушка с виду улыбнулась, хотя внутренне исполнилась гнева на нее, и встала и сказала: «О госпожа моя, Зат-ад-Давахи, заклинаю тебя Мессией, будешь ли ты бороться вправду, или ты шутишь со мной?» И она ответила: «Да…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сорок седьмая ночь

Когда же настала сорок седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда девушка спросила Зат-ад-Давахи: «Заклинаю тебя Мессией, будешь ли ты бороться вправду, иди ты шутишь со мной?» – та ответила: «Напротив, я буду с тобой бороться вправду», а Шарр-Кан смотрел на них.

«Вставай бороться, если у тебя есть сила», – сказала девушка. И когда старуха услышала это, она разгневалась сильным гневом, и волосы на ее теле поднялись, точно иглы ежа, а потом она вскочила, и девушка поднялась к ней, и старуха воскликнула: «Клянусь Мессией, я буду с тобой бороться только обнаженной, о развратница!»