Тысяча и одна ночь. Том VII

И он послал одного из своих невольников за сыном, и невольник привёл его, и сын Али, представ пред очами царя, поцеловал перед ним землю и встал, соблюдая вежливость, и царь посмотрел на него, и увидел, что он красивее его дочери и прекраснее её по стройности тела и соразмерности и блеску и совершенству. «Как твоё имя, о дитя моё?» – спросил он юношу. И тот ответил: «О владыка султан, моё имя Хасая!» А было его жизни тогда четырнадцать лет. И царь сказал судье: «Напиши запись моей дочери Хусн-аль-Вуджуд и Хасана, сына купца Алиегипетского». И судья написал его запись с нею, и дело завершилось наилучшим образом. И все, кто был в диване, ушли своей дорогой, и купцы шли вслед за везирем Алиегипетским, пока тот не достиг своего жилища (а он был в должности везиря).

И купцы поздравили его с этим и удалились своей дорогой, а везирь Али-египетский вошёл к своей жене, и та увидела, что он одет в облачение везиря, и спросила: «Что это?» И Али рассказал ей всю историю с начала до конца и сказал: «Царь выдал свою дочь за Хасана, моего сына». И жена его обрадовалась из-за этого великой радостью. И затем Али проспал эту ночь, а когда наступило утро, он поднялся в диван, и царь встретил его ласково и посадил с собою рядом и приблизил к себе и сказал: «О везирь, мы намерены устроить торжество и ввести твоего сына к моей дочери». – «О владыка султан, то, что ты считаешь хорошим, то хорошо», – ответил Али, и царь приказал устроить торжество, и город украсили, и торжество продолжалось тридцать дней, и все пребывали в блаженстве и радости, а по окончании тридцати дней Хасан, сын везиря Али, вошёл к дочери царя и насладился её красотой и прелестью. А что касается жены царя, то она, увидав мужа своей дочери, полюбила его сильной любовью и также обрадовалась великой радостью из-за его матери. И потом царь велел построить Хасану, сыну везиря, дворец, и ему быстро построили большой дворец, и сын везиря поселился там, и его мать проводила у него по нескольку дней, а потом уходила домой.

И жена царя сказала своему мужу: «О царь времени, мать Хасана не может жить у своего сына и оставить везиря. И не может жить у везиря я оставить своего сына». – «Ты права», – ответил царь и велел построить третий дворец, рядом с дворцом Хасана, сына везиря. И построили третий дворец в короткий срок. И царь велел, чтобы имущество везиря перенесли в этот дворец. И его перенесли, и везирь поселился там. А все три дворца сообщались один с другим. И когда царь хотел поговорить с везирем, он приходил к нему вечером или посылал за ним. И так же делали Хасан, его мать и отец. И они жили все вместе в положении, угодном Аллаху, приятною жизнью…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста тридцать третья ночь

Когда же настала четыреста тридцать третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь и его сын продолжали жить некоторое время вместе, в положении, угодном Аллаху, приятнейшей жизнью. А затем на царя нашла слабость и усилилась его болезнь, и он призвал вельмож своего царства и сказал им: «На меня напала сильная болезнь и, может быть, это болезнь смертельная, и я призвал вас, чтобы с вами посоветоваться об одном деле. Посоветуйте же мне то, что сочтёте хорошим». – «А каков замысел, о котором ты с нами советуешься, о царь?» – спросили они. И царь сказал: «Я стал стар и заболел я опасаюсь зла для царства из за своих недругов. И хочу я, чтобы вы все сошлись на ком-нибудь, и я бы присягнул ему на царство при жизни, и вы были бы спокойны».

И все вельможи сказали: «Мы все сошлись на муже твоей дочери, Хасане, сыне везиря Али. Мы видим его разум, совершенство и понятливость, и он знает место великого и малого». – «Вы согласны на это?» – спросил царь. И вельможи сказали: «Да!» – «А может быть, вы говорите это передо мной из смущения, а за спиной моей говорите другое?» – спросил царь. И все вельможи сказали: «Клянёмся Аллахом, наши слова и явно и тайно одни и те же и не меняются, и мы порешили об этом со спокойным сердцем и расправившейся грудью». – «Если дело таково, – сказал царь, – то призовите завтра судью священного закона и всех царедворцев, наместников и вельмож царства ко мне и завершим дело наилучшим образом».