Тысяча имен для странника

Тон Раэль остался легкомысленным, но предостережение в ее глазах нельзя было спутать ни с чем другим.

— Только не вздумай встать у меня на пути.

ГЛАВА 26

Ожидая, когда пройдет паралич от разряда шокера, я впала в полудрему, которая плавно перетекла в глубокий, неожиданно спокойный сон. Проснулась совершенно свежей и решила просто полежать в безмолвной темноте, перебирая в памяти разрозненные фрагменты и осколки прошлых дней и складывая из них единую картину. Все-таки в конце концов события сыграли мне на руку; Морган и Гвидо с Раэль находятся в безопасности. Йихтор? Он сейчас отступил куда-то на второй план.

И я тоже была в безопасности — в безопасности и в укрытии, где никто не сможет меня отыскать. Чтобы найти через м'хир кого-то другого, нужно было очень близко знать его. Так знал каресианина Морган, примерно такова была наша с Джейсоном метальная связь. А кто знает меня? С этой Сийрой знаком лишь Морган, а он не станет помогать моим врагам — уж в этом-то я была уверена как ни в чем другом.

Потом, окончательно придя в себя и перекусив тщательно разделенными на крошечные порции остатками провианта, я долго сидела, глядя на тонущие в тумане вершины деревьев и любуясь мириадами звезд на ночном небе Экренема. Из леса время от времени доносились затихающие шумы и шорохи. Я ощущала удивительное умиротворение, и у меня снова появилось желание поразмыслить. Не зря ли я пытаюсь разобраться в той, прошлой Сийре? И в ее нынешних делах?

Я принялась скрупулезно раскладывать все, что знала, по полочкам, отмечая каждый факт лункой во мху, которую проковыривала носком ботинка. Раэль называла меня Избирающей — и Йихтор тоже. Бессмыслица какая-то, подумала я, потом нахмурилась — оба, похоже, вкладывали в это слово какой-то глубокий смысл. Клановец-отступник пришел в бешенство, когда подумал, что я уже не Избирающая, и сразу же утихомирился, когда пришел к выводу, что я хотя бы частично осталась такой, как он ожидал.

Ладно. Но что тогда за птица эта их Избирающая? Женщина, которая что-то избирает или выбирает. Что именно, хотелось бы знать? Ах да. Я почувствовала, как у меня загорелись щеки при воспоминании о том, что сказала Раэль: спутника на всю жизнь. С Избирающей, допустим, все более-менее ясно. Но моя сестра почему-то говорила об этом Выборе так, как будто он не имел ко мне никакого отношения, а решение принимал какой-то правящий Совет и — совсем уж странно — сила, которой я обладаю.

Я проследила взглядом за падающей звездой, прочертившей ночное небо, и все ответы вдруг сами собой встали на свои места, образовав такую стройную картину, что она, скорее всего, была истинной — ну или очень недалекой от истины. То, что я считала злой силой, та темнота, которая угрожала Моргану, но спасла меня от Йихтора, — я не могла контролировать ее, совсем не могла.

Выходит, в каком-то смысле я все-таки была права, когда подумала, что меня заточили в тюрьму из-за какого-то психического расстройства. Какая-то часть меня могла действовать сама по себе, помимо моей воли. Это ее действия, а не мои, так обеспокоили Клан.

Приятно иметь четкую цель, решила я, довольная ходом своих размышлений, пусть и не заключениями, к которым они привели. Придется научиться обуздывать эту силу, обитавшую внутри меня, прежде чем снова возвращаться к своим друзьям. Хм-м… Друзья? Родня? Я погрузила палец в мох и уткнулась в крупный песок и твердую скалу, скрывавшиеся под его густой порослью. Как я могу претендовать на отношения с теми, кого, в общем-то, не знаю?

Проплывавшее по небу темное облако заслонило луну, и там, где ее свет смягчил клубившийся сумрак, сквозь него вдруг проступило лицо. Я чуть не прошептала имя этого человека, но внезапно смутилась и промолчала. Забавно, если учесть, что вокруг меня не было ни единой живой души.

До чего же невыносимо быть одной! Невыносимо быть вдали от него, вдруг всплыла откуда-то непослушная мысль. Я отмахнулась от слов и даже от самой мысли. Я уже привыкла бороться с собой. И побеждать.

Вот тебе и романтическое уединение — это еще если мне удастся выжить вдали от цивилизации. Плечи у меня начали ныть, а скала, к которой я прислонилась, уже остыла. Я с неохотой решила, что пора возвращаться на ночлег в пещеру, в тепло нагревателя, оставленного там Гвидо. Бросив последний взгляд на прояснившееся небо, я почувствовала себя такой же пустой и холодной. И до боли закусила губу. Я не позволю какому-то темному инстинкту управлять собой. Я силилась оставаться разумной, спокойной и сохранять самообладание, и от напряжения по коже вдруг продрал мороз. Волосы на голове зашевелились.

Зашевелились? Я опасливо подняла руку и тут же отдернула ее обратно — моя шевелюра поднялась навстречу пальцам. Внезапно живое, подвижное, шевелящееся облако растущих, удлиняющихся и становящихся более густыми волос ослепило меня.