Тысяча миль в поисках души

— Мы сидели у стойки кафе с негритянской девушкой, — рассказывала она. — Было уже довольно поздно. В кафе, кроме нас, сидели несколько белых. Они орали и улюлюкали, по не трогали нас. Одна дама все время кричала мне: «Расскажи, красоточка, как ты спишь с черномазыми! Давай, давай выкладывай, не стесняйся!»

А вокруг гоготали мужчины и сопляки-мальчишки. У меня все клокотало внутри. Фреда, моя подруга, негритянка, молча погладила меня по руке, и этого было достаточно, чтобы я сдержала себя.

Потом, видимо, им наскучило гоготать, захотелось чего-нибудь поострее. Надо полагать, что они изрыгнули из себя весь запас грязи и непристойностей, который накопился в их мутных душах, и на дне этих душ осталась только ненависть, которая не давала им покоя.

Дама подошла к нам, взяла со стойки банку с горчицей и вылила ее на голову Фреды.

«Тебе нравится, детка, эта помада? — кривлялась дама. — Она так идет к твоим курчавым черным волосам. Еще подлить?»

Фреда не пошевелилась. Это окончательно вывело из себя негодяев.

«Ах, они не желают разговаривать с нами! — орал какой-то тип с лошадиным лицом. — Тогда мы поговорим иначе. Официант, принеси-ка мне, пожалуйста, чайник, да погорячее. Я хочу угостить девочек чаем».

Официант поставил перед ним алюминиевый чайник, из которого шел пар. Я заметила, как сжалась Фреда. Тип с лошадиным лицом поднял чайник и приказал нам: «А ну, уберите руки со стойки!»

Мы не пошевелились. Я почувствовала, как дрожат мои руки. Только бы он не заметил, как мне страшно, как мне хочется вскочить и убежать! Только бы он не заметил…

«Уберите руки, или я превращу их в вареные макароны!»

…Только бы он не заметил, как дрожат мои руки.

«Я ведь не шучу, девочки!»

…Как тихо в кафе! За спиной сопят мальчишки-молокососы. Наверное, и им стало страшно… А может быть, просто ждут не дождутся… Носик чайника наклоняется все ниже, ниже.

«Последний раз говорю!» — рявкает «лошадиная морда».

«Оставь их, Джо, — делает шаг вперед бледный хозяин кафе. — Оставь их, парень. Они почти дети..

Страшная боль впивается в мою правую руку. Кипяток льется из носика чайника непрерывной струей. Дико кричит Фреда. Я успеваю увидеть, как хозяин бросается на «лошадиную морду», пытается вырвать у него чайник, кипяток хлещет им на ноги. Темень застилает мне глаза…

А вот как правая рука оказалась сломанной, не помню, — закончила свой рассказ Джоэн. — Может быть, я сломала ее, когда падала со стула. Вы ведь знаете, мистер Стрельников, какие высоченные стулья у стоек…

Замер, успокоился лифт. Женщины дождались почтальона и разошлись по квартирам, каждая со своими печалями, радостями и тревогами. Дождь стучит по крышам автомашин, оставленных у тротуара. На стеклянной двери тают, расплываются буквы: «Миссиси… Мисси… Мис…»

Туман поднимается с Гудзона, и кажется, что наш дом куда-то плывет. Обыкновенный дом на западной стороне Нью-Йорка. Двенадцать этажей. Тридцать квартир. Еще одна в подвале. Там плачет, тоскует, поет одинокая флейта Сиднея:

О старая река, добрая река!
Я пою о твоей красоте.
Слезы матерей в твоих волнах,
Старая река!..

«Неприкасаемые»

Однажды нашу квартиру в Нью-Йорке ограбили. Это было странное воровство. Вместе с именными часами, которые я когда-то получил в подарок от ЦК ВЛКСМ, кинокамерой и двумя пишущими машинками грабители унесли мои рукописи, записные книжки, вырезки из американских газет и письма из Калифорнии от выжившего из ума генерала в отставке, официально уведомлявшего меня в том, что он назначил сам себя правителем США «в изгнании», предварительно объявив правительство в Вашингтоне незаконным.

Ожидая прибытия полиции, я горевал о своих записных книжках, а больше всего о генеральских письмах, которые-собирался использовать для фельетона в «Крокодиле». Размышления мои прервал телефонный звонок. В трубке что-то пищало, звенело, гудело, завывало, слышался далекий человеческий голос. Прошло несколько минут, прежде чем я понял, что по радиотелефону меня уже «записывают» репортеры местной радиостанции. Они брали у меня интервью с борта вертолета, который висел над нашим домом. Потом звонили из всех нью-йоркских газет. Телевизионная компания прислала бригаду для съемок, но я скрылся, выбравшись из дому черным ходом.

Через сутки приехали полицейские в штатском, чтобы задать мне несколько незначительных вопросов и тщательно обшарить всю квартиру. Они открывали стенные шкафы и многозначительно произносили:

— Гм! Да-а!

Они даже заглянули под кровать, на секунду повергнув меня в ужас от мысли, что я беспечно спал на той самой кровати, из-под которой они сейчас вытащат бандитов.

Не обнаружив преступников под кроватью, один из сыщиков слазил на крышу и принес оттуда дырявую соломенную шляпу.

— Узнаете? — спросил он, глядя на меня проницательными глазами. — О'кэй! Проверим!

В этот момент появилась наша соседка миссис Меер. Едва она вышла из лифта со своим сопливым оболтусом Джонни, как к ней обратился полицейский: