Тысяча миль в поисках души

Маленькая пестрая собачонка, дрожа от холода, скреблась в стеклянную дверь, умоляя пустить ее в тепло. На ступеньках страховой конторы сидел старик, вытянув ногу-деревяшку. Прохожие задевали ее ногами, но старик, казалось, не замечал ничего.

В семь часов утра нас разыскал мэр города мистер Дохар. Это был низенький толстый человек с мясистым носом и пухлыми яркими губами. Он долго тряс наши руки и затем воскликнул:

— И вы живете в этой паршивой гостинице! Ведь это худшее место во всем мире!

Он схватил чемодан Станислава в одну руку, чемодан Геннадия в другую и стремительно потащил их к выходу. Он кудахтал, как курица, перебирая ступеньки лестницы своими короткими ножками. С чемоданами в руках, он, как вихрь, пересек улицу, вбежал в гостиницу, стоящую на углу, и только там отдышался.

— Здесь вам будет хорошо, — сказал он, вытирая со лба пот.

— Как у Гоголя в «Ревизоре», — рассмеялся Геннадий.

Я не знаю, есть ли другой такой гостеприимный мэр в Соединенных Штатах. Он целое утро не отпускал нас от себя, забросив дела в мэрии и в одиннадцати универсальных магазинах, принадлежащих лично ему в разных городах штата Кентукки.

Мистер Дохар провел нас по всем четырем этажам своего магазина, познакомил с супругой, которая лично руководила продавщицами.

Шла довольно оживленная предрождественская торговля по сниженным ценам. По традиции каждый американец в эти дни покупает какой-нибудь подарок всем своим родным и близким. Подарки могут быть разные, по карману дарящего, от десятицентовой рождественской открытки до спортивной автомашины. И каждому покупателю, каким бы он ни был, миссис Дохар бесплатно вручала календарь. Над колонками цифр была цветная фотография белоснежного «кадиллака» и 18-летней дочери мэра города и владельца магазинов Дохара. Полногрудая девица в цветном купальном костюме кокетливо возлежала на багажнике роскошной автомашины. Мне вспомнилась Мария Антоновна, дочь гоголевского городничего: «Фи, маменька, голубое! Мне совсем не нравится: Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники тоже в голубом. Нет, лучше я надену цветное».

Мистер Дохар — миллионер. Не бог весть какой, но миллионер, может быть, не мельче, чем легендарный Джи Даблью Рубби, о котором с восторгом рассказывал нам Уолтер-Володька. Он, несомненно, самый богатый человек в городе. Когда он захотел стать мэром, он стал им, победив на выборах владельца бакалейных магазинов.

Мистер Дохар убежден, что Соединенные Штаты — самая демократическая страна в мире, а город Хазард — оплот и воплощение этой, демократии. «Хазардом управляют выдающиеся граждане города», — сказал он нам.

Мистер Дохар познакомил нас с городским судьей — мистером Даном. До обеда мистер Дан вершит правосудие, а после обеда сидит за кассой в ресторане, который принадлежит лично ему и находится как раз напротив здания суда.

Нас представили городскому комиссару — владельцу банка, другому комиссару — владельцу двух электростанций, третьему комиссару — владельцу страховой конторы. Хотели познакомить еще с шерифом Чарльзом Комсом, но нигде не нашли его. Он самый занятый в округе человек: днем он объезжает принадлежащие ему и его родственникам шахты, а ночью сидит в полицейском управлении.

Мы убедились, что «отцы города» — люди весьма процветающие, хотя, по их словам, дела идут не так хорошо, как бы им того хотелось.

Мы завтракали в обществе мэра, городских комиссаров, владелицы местной газеты и журналистки Луизы Хэтмейкер. Говорили о том, о сем, о погоде, о катастрофах на дорогах.

— Когда садишься за руль, считай, что все остальные водители имеют одну цель: столкнуться с вами и угробить вас, — поучал меня один из комиссаров. — Заставьте себя поверить в это, и ваша осторожность, ваша реакция обострятся стократно. Впрочем, в это верить надо не только в дороге, но и вообще в жизни… Особенно нам, бизнесменам.

Мэр почти ничего не ел. Он, как ребенок, возился с фотоаппаратом «Поларойд», который привез из своего магазина. Я так и не понял: он хотел то ли произвести на нас впечатление, то ли просто развлечься.

— Вот я навожу аппарат на вас, — суетился мэр, смахивая локтем со стола ложку, — вот я щелкаю, а теперь… раз, два; три… девять, десять!

Он торжествующе открывал заднюю крышку и извлекал из аппарата… мокрую черную фотобумагу.

— Странно! — бормотал мэр. — Попробуем еще раз. Вот я навожу на вас…

На столе около тарелки с остывшим куском бифштекса росла стопка мокрых черных бумажек. Аппарат не работал. Послали официанта за новым роликом фотобумаги. Аппарат по-прежнему не работал.

Из-за стола встали отдуваясь.

— Надеюсь, вы не будете писать, что весь наш город умирает с голоду, — сказала на прощание владелица газеты, лукаво погрозив нам пухлым пальчиком.

Мы уверили ее, что не будем.

— Теперь отдыхайте! Отдыхайте! — тряс наши руки мэр города.

Подъехав к гостинице, мы снова увидели старика с ногой-деревяшкой. Он сидел там же. И мне вспомнился рассказ о Фредди и Гарри, который услышал я однажды от американского писателя Вулверта, жившего когда-то в Аппалачах.