Тысяча миль в поисках души

Эти романы вызывали сенсацию во всем мире. Читая Купера, я рычу от восторга, признавался Бальзак. Лермонтов сравнивал Купера с Вальтером Скоттом, а Белинский даже с Шекспиром. Максим Горький в предисловии к советскому изданию романов о Кожаном Чулке писал: «…Бумпо является почти аллегорической фигурой, становясь в ряды тех истинных друзей человечества, чьи страдания и подвиги так богато украшают нашу жизнь. Воспитательное значение книг Купера — несомненно… Читая воспоминания:, например, русских революционеров, мы нередко встретим указания, что книги Купера служили для: них хорошим воспитателем чувства чести, мужества, стремления к деянию».

Но, увы, нет пророка в своем отечестве! Может быть, единственное место на земле, где не признавали Купера при жизни, был его родной Куперстаун. Здесь жили люди практичные, хваткие, лишенные сентиментальности. Жизнеописание благородного белого охотника и трагедия: его друзей-индейцев были за чертой их понимания.

«Я охотно сознаюсь, что не одобряю многих и очень многих поступков моих соотечественников», — говорил Натаниэл Бумпо о коварстве белых по отношению к индейцам, и это высказывание не нравилось гражданам Куперстауна. Писателя чуть не выжили из родного города. В памяти нынешних куперстаунцев сохранился рассказ об одной старой леди, которая при встрече с Джеймсом Фенимором Купером (а встречала она его в день по нескольку раз) неизменно спрашивала: «Джеймс, дорогой, ты все еще пишешь свои глупые романы? Когда же ты бросишь баловство и возьмешься: за что-нибудь полезное?»

Конечно, сейчас земляки Купера уже не считают литературный труд «баловством». Но спросите любого жителя Куперстауна: чем знаменит его город? И он ответит: прежде всего тем, что в 1839 году здешний парень Абнер Даблдэй изобрел спортивную игру бейсбол. Да, да, леди и джентльмены, именно отсюда пошла по Америке игра, напоминающая старинную русскую молодецкую забаву — лапту. Здесь родился отец бейсбола великий Даблдэй, и тем вечно будет славен Куперстаун! Писатель Фенимор Купер? Да, кстати, и Купер здесь жил, если вас это интересует.

В 1939 году здесь был торжественно открыт. Дворец бейсбольной славы… Это замечательный дворец. Почти храм. Мрамор. Колонны. Золото и серебро. Сотни кубков. Портреты знаменитых игроков. Автографы президентов США на бейсбольных битах и мячиках. Боже мой, да есть ли в Америке хоть один болельщик, не мечтавший поглазеть на все эти сокровища?

Но не одним «Дворцом бейсбола» славен Куперстаун. Здесь на обозрение туристов (входная плата 2,5 доллара) выставлено каменное подобие человека ростом свыше 3 метров и весом больше тонны. Рассказывают, что в 1869 году на это чудище наткнулись, копая в огороде колодец. «Окаменевший гигант!… Огромный древний человек!» — закричали газеты. И пошло-поехало! Туристы вытоптали огород, но хозяин не обижался: доллары текли в его карман ручьем. Посмотреть на таинственную находку приезжали даже из Канады. Ученые разделились. Одни в изумлении покачали головами, другие горячо доказывали, что это грандиозный розыгрыш… Последние оказались правы. Уже после смерти хозяина огорода в надувательстве признались и каменотесы, и рабочие, копавшие колодцы.

Сейчас Куперстаун живет в основном за счет туристов. Я спрашивал: что вас сюда привело? Туристы отвечали: «Дворец бейсбола», Каменный гигант… Озеро и окрестные леса… И лишь врач из Бостона, приехавший сюда с двумя сыновьями-подростками и восьмилетней дочерью, сказал:

— Мы решили провести день с Фенимором Купером. Дети давно просились сюда.

Бостонец поделился со мной своим разочарованием: в Куперстауне нет музея Фенимора Купера. Мы долго искали могилу писателя. Нас отсылали на лужайку около школы, но там была не могила, а памятник Куперу, воздвигнутый, как и скульптура охотника Бумпо, на средства, собранные американскими литераторами.

На кладбище уже на исходе дня вас привел Джон — Спешащая Черепаха. На невысоком холме стоит маленькая церквушка. Кругом сосны и березы. На могильной плите выбито: «Джеймс Фенимор Купер. 15 сентября 1789 г. — 14 сентября 1851 г.».

— Вот мы и побывали у тебя в гостях, — сказал доктор. Его сыновья склонили головы. Девочка, держась за руку отца, не отрываясь, смотрела на Джона. Наверное, она впервые в жизни видела живого индейца. А он, сидя на пеньке, поглаживал искалеченную ногу и с какой-то сдержанной печалью на смуглом лице вслушивался в шум подступающего к кладбищу леса. Сейчас в его облике было что-то от тех индейцев, которые населяют книги Фенимора Купера… — (Одинокая, лишенная хвои сосна на просеке бледнолицых»,— вспомнились мне слова мудрого Чингачгука, отца храброго Ункаса, последнего из могикан.

Мои ковбои из Сан-Антонио

Меня разбудил шум за окном. Сквозь нейлоновые шторы в комнату отеля продирался рассвет. Два человека стояли за шторами на подоконнике и целились в меня из пистолетов.