Тысяча осколков тебя

Когда он пересекает сцену уверенной походкой, на экране позади него появляется график под названием «Скорости Изменения Технологий». На большей части истории человечества, он очень медленно движется вверх. Потом, в середине девятнадцатого века, он взмывает вверх и в последние три десятилетия идет почти вертикально.

Конли говорит:

— Не смотря на различия в эпохах, Юлий Цезарь в общем понял бы Наполеона Бонапарта, воина, который жил почти через две тысячи лет после него. Наполеон, мог бы понять Дуайта Эйзенхауэра, который воевал через сто пятьдесят лет после Ватерлоо. Но я не думаю, что Эйзенхауэр мог бы осознать, что такое оружие-роботы, спутники-шпионы, или любые технологии, которые сейчас обеспечивают безопасность в мире.

Это почти интересно в качестве урока истории. Может быть, это потому, что он говорит, жестикулируя, как возбужденный ребенок. Но как раз в ту секунду, когда меня начинает увлекать речь, я вижу, что Пол быстро поднимается по правому проходу к выходу.

Рука Тео смыкается у меня на предплечье, предупреждая. Он шепчет:

— Ты тоже его видишь?

Я киваю. Он поднимается со своего кресла, низко пригнувшись, чтобы не загораживать никому обзор и не создавать помех, и я делаю то же самое, когда мы выскользаем из аудитории.

Несколько человек раздраженно смотрят на нас, но голос Конли остается единственным звуком в комнате.

— Несколько поколений люди боялись Третьей Мировой Войны. Но они делают огромную ошибку. Они ожидают, что война будет выглядеть как раньше.

Никто не ходит по коридорам, кроме нескольких спешащих ассистентов, пытающихся подготовиться к какому-то приёму. Поэтому мы с Тео остаемся незамеченными, пока пытаемся понять, куда именно мог пойти Пол. В таком старом здании коридоры выглядят совсем не так, как можно ожидать.

— Сюда, может быть? — Тео открывает дверь, которая ведет в темную комнату, в которой нет ни столов, ни стульев.

Я следую за ним внутрь, и дверь захлопывается за нами, мы оказываемся в темноте, за исключением призрачного свечения устройств, надетых на нас, голографических клипс и моего браслета. Мы снова слышим речь Конли, но сейчас она приглушенная.

— Следующие задачи человечества будут фундаментально отличаться от того, с чем мы сталкивались до этого. Новые опасности, да, но и новые возможности.

Теперь мы слышим еще что-то. Шаги.

Рука Тео хватает меня поперек живота, и он тянет нас назад, до тех пор, пока мы не оказываемся стоящими у стены, прячась в почти абсолютной темноте. Меня окатило волной адреналина, волосы на голове встали дыбом, и я едва ли могу дышать.

Шаги приближаются. Мы с Тео переглядываемся, стоя бок о бок в темноте, его рука твердо лежит у меня на талии. Здесь слишком темно, чтобы понять выражение его глаз.

Потом он шепчет:

— Дальний угол. Иди.

Мы разделяемся. Я спешу в угол, как он сказал, пока Тео идет прямо на звук шагов, которые, как оказалось, принадлежат высокому мужчине в униформе, у которого нет чувства юмора.

Я знала, что у такого человека как Ватт Конли будет охрана.

— Я только хотел взять автограф после речи, — говорит Тео и продолжает идти, уводя охранника от меня. — Как вы думаете, он распишется у меня на руке? Я смогу тогда вытатуировать автограф навсегда!

Возможно, Тео имел в виду, что мне нужно убраться оттуда, пока он отвлекает охранника. Вместо этого я ползу ближе к сцене и к Полу.

Со сцену Конли говорит:

— Опасности, которых мы должны бояться, отличаются от тех, к которым мы привыкли. Они приходят из таких мест, о которых мы никогда не думали.

Тео протестует, когда охранник выводит его из комнаты.

— Ну же, ладно, нет нужды так реагировать… — дверь снова захлопывается, и я больше не слышу его голоса. Я бросаю взгляд через плечо, словно одно это поможет ему снова оказаться здесь…

И тогда рука Пола Маркова зажимает мне рот.

Убийца моего отца шепчет:

— Не кричи.

Перевод выполнен для сайта https://vk-booksource.net

Глава 9

Пол тащит меня назад. Одна его рука обхватила меня за талию, другая закрывает мне рот. Мои ноги ослабли, и я приказываю себе не терять сознание.

Что делать? Я всегда представляла, что нападу на него, а не он на меня. Как с могла позволить ему напрыгнуть на меня? Как я могла быть такой глупой?

— Что ты здесь делаешь? — шепчет он. Мы прямо за занавесом. — Как ты вообще можешь здесь быть?

Я хватаю его за руку, хотя знаю, что недостаточно сильна, чтобы отвести его руку, и в эту секунду я замечаю браслет на своем запястье.

Защитник.

Я быстро дотрагиваюсь до браслета, как женщина на видео. В ту же секунду бело-голубой разряд проскакивает в ладонь Пола.

Пол кричит от боли, и я вырываюсь от него и спотыкаясь попадаю сквозь занавес на сцену. На секунду я стою в свете прожекторов, в состоянии шока, в нескольких футах от Ватта Конли. Пока мы смотрим друг на друга, и пораженный зрительный зал шепчет, я пытаюсь придумать, что могу сказать.

Рука Пола смыкается на моем локте, и я кричу.