Тысяча осколков тебя

Всё, что я могу делать, это стоять на кухне, глупо прижимая к себе коробку с лапшой. Что за чёрт?

Даже не зная подробностей, я понимаю, что здесь случилось. Пол предал маму и папу. Предал нас. Снова.

А я думала, что начала понимать Пола. Теперь я думаю, что я никогда не понимала его, или вообще кого-то, или что-то.

Полчаса спустя. Я все еще работаю на кухне, «работаю» значит «оцепенело слоняюсь в шоке». Каким-то образом я умудрилась положить все ингредиенты для томатного соуса в кастрюлю, но вспомнила, что надо включить горелку только через пять минут. Мой мозг слишком ошеломлён предательством Пола, для того, чтобы сосредоточиться на чём-то таком приземлённом, как ужин.

Должна ли я сказать родителям о том, кто я и откуда? Я смогла убедить своего отца в том, что я прибыла из другого измерения, во Вселенной, где ещё не изобрели радио. Здесь же, они поверят мне за секунду. Всё, что мне нужно — это вытащить Жар-птицу из-под выреза платья.

Но мне не нужна их помощь так, как мне нужна была папина помощь в России. Я хочу рассказать им правду, потому что я хочу, чтобы они успокоили меня и послушали мои рассказы обо всём, через что я прошла. Это недостаточно хорошая причина. Они уже достаточно опустошены из-за действий Пола, насколько хуже им станет, когда я расскажу, как велико предательство на самом деле?

Я всё ещё хочу верить в Пола, и моё сердце всё ещё болит из-за того, кто умер у меня на руках, но сейчас я уже не доверяю своим инстинктам.

Кухонная дверь открывается, и я оглядываюсь посмотреть, кто это.

— Привет, Мег, — улыбается мне Тео. — С Новым Годом.

Я не видела его почти три недели. Такое чувство, что прошло три жизни.

— Тео, — я обхватываю его руками вокруг шеи. И он может притворяться искушенным сколько угодно, но он обнимает меня в ответ еще крепче.

Он шепчет мне в ухо:

— Оставишь для меня полуночный поцелуй, а?

Он шутит. А еще он не шутит. Я краснею… и всё равно я могу думать только о Поле, лежащем на койке, где он умер, открыв глаза, чтобы увидеть меня в последний раз, и говорящем: «Обе Маргариты».

Я делаю шаг назад от Тео.

— Там нужно… Я сказала маме и папе, что приготовлю ужин.

Его глаза расширяются:

— Это же ты, правда?

Поняв, что это значит, я вытаскиваю цепочку от Жар-птицы, большим пальцем показывая её в вырезе платья. Он видимо расслабляется.

Из гостиной папа кричит:

— Тео! Ты добрался!

— Как будто я пропущу Новый год, — отвечает он с усмешкой.

В разговор вступает мама:

— Если ты не собираешься помогать на кухне, иди сюда и помоги мне с формулами для сферы тридцати измерений.

— Знаешь, что? — Тео хлопает в ладоши. — Похоже, сегодня отличный день для того, чтобы научиться готовить.

Папа выглядывает из-за угла, его лицо едва видно над маминым развесистым филодендроном.

— Вы оба, одновременно сошли с ума?

— Да, — говорит Тео. — Это экономит время.

Папа смеется, но, что более важно, он возвращается к своим делам, так что Тео и я остаемся наедине.

Мы вдвоём начинаем выкладывать слои лазаньи, соуса и сыра в форму для выпечки. Всё идёт хорошо. Листы не загибаются по краям, нет хихиканья, нет Пола рядом со мной. Так не интересно.

Пока мы работаем, я низким голосом говорю Тео, что я узнала в последние минуты в Лондоне:

— Если бы Пол это сделал, он ни за что не выглядел бы так удивлённо. Он правда не знал.

— Я в это не верю. Ну же. Ты слишком умна, для того, чтобы тебя можно было так легко одурачить.

Уязвленная, я шепчу:

— Ты не видел его. Я да.

— Мне не нужно видеть лицо Пола, чтобы понять, что он сделал. Ты думаешь, что слишком умна для того, чтобы тебе лгали? Он одурачил твоих родителей, гениев, поэтому я уверен, что он может одурачить и тебя тоже.

Я не могу принять этого. Я не могу. Если я знаю что-нибудь о Поле Маркове, то это то, что он не убийца моего отца. Я обязана всем тому Полу из России за любовь ко мне, за спасение моей жизни, перед другими его воплощениями я обязана усомниться.

— Он не предавал нас, — говорю я. — Я не предам его снова, усомнившись в нём.

Тео выдыхает и начинает разглаживать ложкой еще один слой рикотты:

— У тебя нежное сердце, Мег. Ты быстро злишься, и ты быстро остываешь. Я люблю это в тебе, но сейчас не время менять направление. Мир вокруг нас продолжает меняться, это значит, что мы должны держаться за то, в чем уверены.

— Мы ни в чём не уверены. Нас даже не было на похоронах. Может быть, полиция смогла выяснить ещё что-то, когда они смогли, осмотреть его тело. Сделать вскрытие. Я даже не могу выговорить эти слова, думая о своём отце. — Кроме того, в России Пол умер, чтобы спасти меня. Я думаю, что не он здесь злодей.

Я помню, как мы пришли на дачу, как я лежала в его объятиях. Его шепот эхом отражается у меня в голове: «Голубка».

Видимо, чувства отражаются у меня на лице, потому что Тео становится еще более настойчивым.