Тысяча ударов сердца

Ее имя я выводил медленно, давая ей возможность все хорошенько разглядеть.

– Мне нравится буква в центре.

– Это «й».

– Красивая.

– У тебя красивое имя, а вот мой почерк – нет.

– Ничего подобного! – пылко возразила Блайз. – Постой, теперь напиши свое. Ну же! – настаивала она, дергая меня за рукав.

– Ладно-ладно. – Отсмеявшись, я нацарапал «Леннокс» чуть ниже «Блайз», чем вызвал у девушки счастливую улыбку.

– Твое имя всегда чудилось мне солидным. Оно и выглядит солидно. А что это за буквы в конце?

– «Кс».

– Мне нравится, – шепнула Блайз.

Наши плечи соприкоснулись. У меня вновь вспыхнуло желание заключить ее в объятия. Наши губы разделяли каких-то несколько дюймов. Ее близость пробудила во мне дремавший инстинкт. Стоит мне захотеть – и мы сольемся в поцелуе. Я кожей чувствовал, что Блайз жаждет этого. Когда обстановка располагает, глупо отказываться.

Но я сдержался и, откашлявшись, обвел отряд взглядом. Их радостные лица, непринужденные манеры, готовность к новым свершениям пробудили во мне доселе неизведанное чувство гордости.

Смех друзей озарил тьму.

– Никогда не испытывала ничего подобного, – шепотом поделилась Рами.

Я ухмыльнулся:

– Добро пожаловать к бунтарям.

Анника

Ретт обрушил свой меч с такой силой, что на землю посыпались искры. Моя левая рука горела от шрама, оставленного Ленноксом, правая нога подкосилась, но я выстояла и, развернувшись, нанесла Ретту удар со спины.

По его настоянию мы оба облачились в кожаные нагрудники. Поначалу затея показалась мне глупой, я даже подняла Ретта на смех, однако он, верный своему слову, не отступил. В конечном итоге они спасли меня от многочисленных порезов, но не от синяков.

Мой расчет оправдался. Воспользовавшись своим превосходством в скорости, я ткнула Ретта мечом между лопаток.

– Ох! Отличный выпад, Анника! – Поморщившись, Ретт развязал шнуровку нагрудника. – Эскал неплохо тебя натаскал.

– Мы закончили? – разочарованно спросила я.

– На сегодня да. Уже поздно, а тебе нужно хорошенько выспаться, чтобы наутро походить на принцессу, а не на сонную муху, – подмигнул он.

– Ты и вообразить не можешь, какой это тяжкий труд! – вырвалось у меня.

– Очень даже могу. Поэтому и отправляю тебя спать.

Сражаясь со шнуровкой, я бродила по укромному уголку парка, где не было ни редких цветов, ни фонтанов и куда не заглядывал никто, кроме садовников. Мы с Реттом облюбовали вымощенную галькой дорожку, опоясывающую круглый камень. Обороняться на возвышении было непросто, но трудности закаляют. Ведь неизвестно, с чем мне предстоит столкнуться в будущем.

– Ты уже видел корабль на пристани?

Ретт кивнул:

– Я стараюсь убедить себя, что рядом с королем тебе будет безопаснее, но получается так себе.

– Сказать по правде, я в полной растерянности. Мой привычный мир вот-вот рухнет, а у меня связаны руки. Я не смею перечить отцу, но оставаться в стороне тоже не собираюсь. Никак не могу избавиться от чувства, что все вокруг идет наперекосяк. – (Ретт не сводил с меня сочувствующих глаз.) – Извини. Наверное, мне грех жаловаться.

– Анника, ты несешь на своих плечах бремя целого королевства.

– Вот только моим оно никогда не было и не будет. Сейчас королевство принадлежит отцу, а после перейдет по наследству Эскалу. С раннего детства я служу им обоим верой и правдой, потому что люблю Кадир, люблю всем сердцем. Но какой прок от моей любви? Какой прок от меня самой? Исчезни я с лица земли, никто в Кадире не заметит разницы.

Ретт отшвырнул меч и крепко стиснул мои плечи:

– Анника, не смей так говорить! Без тебя моя жизнь потеряет всякий смысл. Поверь, это не пустые слова. Боюсь даже вообразить, что случится, если тебя не станет. – Он судорожно сглотнул. – Мне известно, как горячо ты любишь брата, как преданно любишь Кадир, поэтому я смирился с твоим отказом. Но если ты вдруг исчезнешь, я умру.

Я грустно улыбнулась:

– Ретт, не пойми превратно, ты по-прежнему много для меня значишь.

– Знаю. Уверен, при иных обстоятельствах мы составили бы идеальную пару. Но ты принцесса, и Кадир для тебя всегда будет на первом месте. И брак с этим болваном тому прямое доказательство.

Я расхохоталась:

– Он обещал исправиться.

– Но я все равно его ненавижу, – буркнул Ретт.

Подобрав свой меч, я с улыбкой направилась в замок:

– Поверь, ты не единственный, но я решила дать бедолаге шанс.

– Даже если он вывернется наизнанку, мое отношение к нему не изменится, – буднично сообщил Ретт. – Всякий, кто встанет между мной и тобой, априори мой враг.

Меня затрясло в ознобе, и вовсе не от вечерней прохлады.

* * *

У подножия лестницы мы простились. Одарив меня напоследок улыбкой, Ретт поспешил к себе. Мне стоило последовать его примеру, но ложиться совершенно не хотелось.

Едва Ретт скрылся за поворотом, я устремилась в противоположную сторону. Час был поздний, в замке царили тишина и безмолвие. В такие мгновения он всецело принадлежал мне одной.