Тысяча жизней подряд

– Хорошо. – Неужели нельзя было сначала поговорить со мной? Тогда я отправилась бы с ним. Хотя это, видимо, и было причиной того, что он ушел один. Моя же встреча с 2019 годом состоится совсем не так скоро.

Мы с Рафиком вынесли на луг плед с целой кучей подушек и улеглись, греясь на солнышке. Ветер мягко покачивал ветви фруктовых деревьев, окаймлявших участок с одной стороны. Вокруг царили мир и покой. Почти невозможно было представить, что в Европе уже более двадцати лет бушует одна из самых страшных войн в мировой истории. Я смотрела в безоблачное небо, раскинувшееся над моей головой. Ястреб завис в воздухе, поджидая добычу. Точно так же на просторах времени охотники за душами поджидали меня. Меня охватил озноб, когда я подумала о жадности Лазаря и его терпении. Уже много веков он хотел завладеть моей душой. Неужели он никогда не сдастся?

– Ты знаешь, почему Лазарю нужна именно моя душа? – спросила я Рафика. – Почему он думает, что она – особенная? С чего он взял, что она поможет ему снова стать человеком и утолит его потребность во все новых и новых душах?

– Лазарь жил в те времена, и я не удивлюсь, если он нашел сведения о том, как избежать своей судьбы. В сущности, он – тоже Проклятый.

У меня на этот счет было другое мнение.

– С каких пор он живет на свете?

– Уже более двух тысяч лет. Он постоянно охотится за душами, которые поддерживают его жизнь. Бессмысленную, бессодержательную жизнь, в которой у него нет друзей.

– Неужели тебе его жаль? Он причинил страшный вред множеству людей.

– Жалость – это слишком сильно сказано. Но ведь когда-то и он был человеком. Со своими желаниями и мечтами… пока эта участь не постигла его. Этого не заслужил никто.

– А сколько лет тебе?

– Я родился в 633 году.

– Вскоре после смерти пророка Мухаммеда. – Вкус пальцев Лазаря все еще ощущался на моих губах.

– Точно. В 629 году мой отец участвовал в завоевании Палестины.

– Значит, он не погиб тогда, – пробормотала я. – Ведь арабское войско было разгромлено.

– Так и было, но при отступлении они захватывали людей в плен. Одной из пленниц была моя мать.

– Она была еврейкой? Так вот откуда имя Самуил!

– Да, – подтвердил он. – Она была очень красива, и мой отец влюбился в нее. Вернувшись в Мекку, он сделал ее своей старшей женой. Как ты понимаешь, для того времени это было достаточно радикальное решение.

– А сама она тоже любила его? Я не могу себе даже представить, как это – выйти замуж за мужчину, у которого уже есть другие жены.

Рафик пожал плечами:

– Таков обычай. Его никто не подвергал критике.

– Но ведь твоя мать была еврейкой. А евреи моногамны, – продолжала настаивать я.

– Мой отец вступился за нее, и она не хотела предъявлять ему дополнительных требований. И, если тебе так будет спокойнее, – подмигнул он мне, – моя мать всегда знала, что она – единственная женщина, которую отец любил по-настоящему, и да, она тоже очень любила его.

Я почувствовала, как в моей груди разливается тепло.

– Ты хочешь сказать, что ради любви нужно быть готовым к компромиссам?

– Я ничего не хочу сказать. Просто рассказываю тебе историю моих родителей.

Рафик вытянулся на пледе рядом со мной. Несмотря на жаркую погоду, он, как обычно, был одет во все черное, хотя теперь его одежда была скроена довольно просто. Хотя тот, кто привык к зною арабских пустынь, вряд ли станет возражать против легкого ветерка французского лета.

– Как ты стал Странником?

– Мне было десять лет, когда я тяжело заболел. Никто не мог меня исцелить – я уже находился при смерти. Но мой отец не был готов отпустить меня. Его род обладал особой связью с духами пустыни, поэтому отец увез меня ночью в пески, умоляя их спасти меня.

Я представила себе Рафика: маленький, больной, жалкий мальчик, дрожащий в руках отца в ночном холоде пустыни. Его голос теперь звучал так, словно доносился из того давно ушедшего времени.

– Джинны услышали его и снизошли до меня. Моя смерть уже была близка, и джинны поведали моему отцу, что могут спасти меня только дыханием джиннов и что это дыхание навсегда свяжет мою душу с этим миром. Мой отец согласился, и я стал Странником. С тех пор я навсегда привязан к земному бытию. Да, я повзрослел, но после того, как мне исполнилось двадцать пять, я перестал стареть.

– И твоя душа никак не может вернуться к Первоначальной?

Сама я выросла, твердо веря в то, что Первоначальная душа – средоточие энергии всех душ.

Рафик покачал головой:

– Бог создал людей из земли, джиннов – из огня, а ангелов – из света. Когда джинн умирает, его душа превращается в огонь и ветер пустынь. Думаю, с моей будет нечто подобное. Если я вообще когда-нибудь умру. Мы, Странники, очень живучие.

– Почему?

– Потому что мы объединяем в себе наследие по крайней мере двух видов существ. Это и делает нас бессмертными. Убить нас можно, но сами мы никогда не умрем.

– Ты уверен, что твоя душа не сможет вернуться?

Рафик улыбнулся мне.

– Нет, – ответил он. – Я не уверен. Но спросить не у кого.

– Ты злишься на своего отца за то, что он решил твою судьбу?