Тысячелетие

Бог ты мой, да на кой мне дискотека! Я блаженствовала, наслаждаясь своим одиночеством. Посмотрела выпуск новостей и шоу Джонни Карсона, а напоследок картину "Кандидат" с Робертом Редфордом. Так бы и съела этого парня живьем! Я влюбилась в него еще со времен "Силача Кэссиди и крошки Санданс"-- киношки, которую крутили на одном из перехваченных нами самолетов.

Ну что я могу сказать? На месте мистера Редфорда я бы поосторожнее выбирала себе рейсы. Попадись он мне в руки-- и Шерман мигом отправится на свалку.

Проснулась я поздно. Даже и не упомню, когда в последний раз так высыпалась.

До вечера провела время в обществе телевизора, а потом пришла пора одеваться, вызывать такси и отправляться в аэропорт. Денек выдался чудесный. Над автострадой клубился такой густой углеводородный туман, что "Кэмел" я курила всего по одной штуке за раз.

Я, конечно, понимала, что мои восторги по поводу насыщенности воздуха не разделяет ни один житель Нью-Йорка, но так было даже лучше. Страдайте, вы, здоровые ублюдки!

В аэропорт я нарочно примчалась в последнюю минуту. Все прочие бортпроводники уже спешили к трапу. Мне удалось свести обмен приветствиями к минимуму: поскольку некоторые из членов экипажа знали Мари Сондергард, надо было соблюдать осторожность. Я пожаловалась на похмелье-- никто не удивился. Очевидно, мне удалось не выйти из образа.

В начале полета я держалась от экипажа подальше, развив бурную деятельность по обслуживанию пассажиров и всем своим видом демонстрируя сугубую занятость, в результате чего поймала на себе несколько недоуменных взглядов. Сондергард, похоже, отнюдь не являлась гордостью "Панам". Но это было не так уж важно. По ходу дела я заменяла стюардесс одну за другой, как только в клозете среднего салона "боинга" на мгновение появлялись Ворота.

Это фокус нехитрый. Мои наручные часы снабжены индикатором, определяющим присутствие Ворот. Услышав писк индикатора, я шла в сортир, открывала дверь и звала кого-нибудь из стюардесс.

--Нет, ты только взгляни, какое свинство!-- с отвращением восклицала я.

Они со всех ног бежали взглянуть на очередное безобразие, учиненное пассажирами в их владениях. (Бортпроводники презирают козлов ничуть не меньше, чем я.) Стоило стюардессе зайти в клозет, как я незамедлительно давала ей ногой под зад, и она улетала в Ворота, не успев даже вскрикнуть. А оттуда сразу появлялась замена.

Когда опустели обеденные подносы, мы начали испытанный гамбит прореживания.

Перехват можно проводить разными способами. Прореживание-- один из лучших, и мы всегда им пользуемся, если есть возможность. В этом деле нам большую помощь оказывают киносеансы: когда в салоне погашен свет, люди почти не замечают, что творится кругом. Мы можем умыкнуть несколько десятков пассажиров, и их никто не хватится. Отправив в Ворота последнюю стюардессу, я оставила на посту у сортира среднего салона перехватчицу. При случае она позаботится о том, чтобы пассажиры, которым приспичило отлить, сделали это не ранее чем через пятьсот столетий.

Каждый перехват уникален, и каждый рождает свои проблемы.

На сей раз мы занимались двумя лайнерами одновременно, что было и хорошо-- в смысле количества козлов-- и плохо, поскольку Ворота могут появиться не более одного раза в каждый момент времени. А следовательно, их приходилось постоянно перебрасывать с самолета на самолет.

Оба рейса были трансконтинентальными. На первый взгляд, это вроде удобно для нас, но на самом деле не очень. Мы не можем забрать пассажиров в первый же час полета и оставить салоны пустыми в надежде на то, что пилот ни разу не выйдет из кабины.

После столкновения "боинг" еще немного продержится в воздухе, поэтому мы должны были оставить на борту настоящего пилота. Заменять его нашим человеком, даже камикадзе, было рискованно: слишком велика вероятность, что лайнер в таком случае приземлится там, где, как известно из истории, он не приземлялся.

С DC-10 дело обстояло проще. При необходимости мы могли умыкнуть экипаж, а затем просто следовать указаниям авиадиспетчерской службы, которые как раз и привели к аварии.

Прореживание шло как по маслу. Осталось еще два часа полета, а человек сорок-пятьдесят из 747-го уже испарились. "Боинг" стартовал, набитый пассажирами почти под завязку. Казалось бы, люди должны заметить опустевшие кресла, но, как показывает практика, пассажиры долго не врубаются, в чем дело. Отчасти благодаря тому, что кандидатов на прореживание мы выбираем очень тщательно. Например, мы никогда не отнимаем ребенка у матери, не то она как пить дать устроит переполох. Но умыкнуть мамашу с орущим младенцем-- милое дело. Соседи по салону, конечно, заметят прекращение плача, но ни один не поинтересуется причиной внезапной тишины. Дескать, привалило счастье, так радуйся жизни и не вякай.