Тысячелетие России: тайны Рюрикова Дома

В следующем, 1232 г., новгородские «диссиденты» попытались вернуться в Новгород транзитом через Псков. Они даже привели с собой князя Святослава Трубчевского как претендента на новгородский стол. «…В Нове же городе бысть мятежь великъ: не бяше бо князя Ярослава, нъ въ Переяслали бе тъгда». Ярослав скоро пришел из Переяславля-Залесского и унял мятеж. Но новгородских «диссидентов» еще поддерживали псковичи, а «диссиденты» захватили одного из знатных людей Ярослава, Вячеслава (ранее он был тысяцким). Ярослав требовал вернуть своего «мужа», а «диссиденты» требовали пустить к ним из Новгорода жен и вернуть имущество. Ситуация была патовая. Потому, чтобы принудить псковичей и «диссидентов» пойти на уступки, Ярослав Всеволодович пошел испытанным путем – задержал купцов, идущих из Новгорода в Псков с солью – одним из важнейших продуктов, наравне с хлебом. В результате соль в Пскове страшно вздорожала – и псковитяне пошли на попятный: отпустили Вячеслава, «диссидентам» показали путь, а к Ярославу отправили посла: «…“ты наш князь”; и въспросиша у Ярослава сына Федора, и не да имъ сына, и рече: “се даю вы шюринъ свои Гюргя”; и ведоша и, поимше, Пльскову». Правда, и Ярослав пошел на некоторые уступки – отпустил жен некоторых из «диссидентов»; но, как подчеркивает новгородский летописец, «мира не взя» – очевидно, Ярослав Всеволодович считал, что лучше держать «диссидентов» подальше от такой бочки с порохом, как Новгород.

Примечательно и то, что на некоторое время под контроль Ярослава Всеволодовича впервые попал Псков – довольно лакомый кусочек. Может показаться странным, что Ярослав Всеволодович решил посадить в Пскове своего шурина, а не сына Федора. Но у Ярослава были свои резоны.

А «диссидентское» движение все не утихло. В 1233 г. «диссиденты» налетом захватили Изборск – город в 30 верстах от Пскова; при этом они привели с собой князя Ярослава Владимировича, с которым были какие-то «немцы». Этот Ярослав Владимирович был из рода смоленских князей, племянник Мстислава Мстиславича Удалого (Удатного). Отец этого Ярослава, Владимир, вместе с псковской дружиной принимал участие в Липицком побоище – на стороне брата, разумеется. Владимир Мстиславич был женат на дочери епископа Дерптского (и племяннице рижского архиепископа, кстати), но, вероятней всего, это был его второй брак, а Ярослав Владимирович родился от первого. Очевидно, именно в Ярославе Владимировиче новгородские «диссиденты» видели альтернативу Ярославу Всеволодовичу: ведь тот из рода Мстислава Удалого, да еще отец его княжил во Пскове, а ливонские немцы у него в друзьях – чего еще желать?

Но планам «диссидентов» не суждено было сбыться. Псковичи в своем рвении выслужиться перед Ярославом Всеволодовичем захватили Изборск, а князя Ярослава Владимировича «…измаша …и даша я великому Ярославу; князь же, исковавъ, поточи я въ Переяслаль». (На этот эпизод стоит обратить особое внимание.) Такой оборот дела был по душе Ярославу Всеволодовичу: одним махом он избавлялся от возможного претендента на новгородский стол, лишал новгородских «диссидентов» возможности ему противодействовать и хоть как-то возмещал свою «обиду» на смоленских Мстиславичей.

Теперь поговорим о резонах Ярослава Всеволодовича. По своей натуре он был неусидчив, склонен к риску и авантюрам. После возвращения на новгородский стол он редко задерживался в Новгороде надолго, предпочитая править на расстоянии. Чтобы обозначить свое присутствие, он часто оставлял в Новгороде семью или старших сыновей – Федора и Александра. Но новгородцам постоянные отлучки князя были не по нутру: Ярослав Всеволодович появлялся в Новгороде исключительно в период смут или во время организации очередного похода на соседей, не утруждая себя делами собственно города. Показателен 1231 г., когда в Новгороде бушевал голод, а Ярослав Всеволодович тем временем жег черниговские земли. Наверное, и сам Ярослав Всеволодович понимал неустойчивость этого положения, потому с нетерпением ждал возмужания Федора – его он думал поставить полноценным новгородским князем, потому и отказал псковичам. А чтобы положение сына в городе было устойчивее, он задумал женить Федора… на черниговской княжне, дочери Михаила Всеволодовича Феодулии!

Это был ход конем, хотя в Средневековье часто прибегали к династическим бракам ради политических интересов. Правда, невеста по неизвестной причине засиделась в девках – ей был уже 21 год, что по тем представлением было немало. Впрочем, какая разница, ведь речь идет о политических интересах. Федору шел пятнадцатый год – его отец в таком возрасте уже ходил походом на половцев.