Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

Уже в 1253 г. «…придоша Немци подъ Пльсковъ и пожгоша посадъ, но самехъ много ихъ пльсковичи бита. И поидоша новгородци полкомь к нимь из Новагорода, и они побегоша проче…» — пишет Новгородская Первая летопись старшего извода. В тот же год новгородцы с карелами и псковичи совершают ответный набег на Чудскую землю «…и створиша волость ихъ пустую.

1254 г. его брат Ярослав, которому Александр оставил «отчину» — Тверь, — отправляется со своими боярами на Новгородскую землю, в Ладогу. Это уже похоже на мятеж. В следующем году Ярослава, уже «с должности» псковского князя (ранее там сидел наместник Александра), новгородцы приглашают на новгородский стол, а молодого княжича Василия Александровича, сына Александра Ярославича, выгоняют вон. Александр Ярославич собирает полки и вместе с новоторжцами отправляется на Новгород. Ярослав Ярославич бежал — и напрасно он смалодушничал. Новгородцы были настроены решительно и выстроили полк. Три дня войска стояли один против одного, не начиная бой. Наконец стороны пришли к компромиссу: новгородцы свергают посадника Онанью (ранее Александр Ярославич требовал его выдачи), а великий князь владимирский «гнев отдав».

Эти два события показали, что за время долгих отлучек князя Новгород потихоньку сумел вернуться к самостоятельной и потому своевольной жизни. А Александр понял, что надо пытаться прийти со свергнутыми братьями (Андреем и Ярославом) к соглашению, ибо они представляли серьезную угрозу в возможной усобице. Где-то в 1258 г. братья замирились: Ярослав получил опять свою Тверь, Андрею достался Городец и Нижний Новгород. Но отношения между братьями так полностью и не наладились.

Забегая наперед, скажу, что только их (Александра, Ярослава и Андрея Ярославичей) дети будут великими князьями владимирскими и московскими, а позже и царями. Но между их семьями постоянно будет кипеть вражда. И если проклятием Киевской Руси была «котора» между Мономаховичами — детьми Мстислава Владимировича (Мстиславичами) и детьми Юрия Долгорукого, то в Залесской Руси таким всепожирающим молохом стала «котора» между тремя линиями Ярославичей.

На следующий год случилось новое происшествие. «…Придоша Свей, и Емь, и Сумь, и Дидманъ съ своею волостью и множьство и начата чинити городъ на Нарове. Тогда же не бяше князя в Новегороде, и послаша новгородцы в Низъ къ князю по полки, а сами по своей волости рослаша. Они же оканьнии, услышавше, побегоша за море».

Итак, на Новгородскую землю снова пришли шведы. Собственно, на самый западный краешек этой земли — на реку Нарову, где попытались поставить «город» (крепость). Надо думать, это должен был быть форпост в Новгородской земле. (К слову, в 1300 г. при слиянии рек Охты и Невы они построили такую крепость — Ландскрону. В 1301 г. она была захвачена и уничтожена совместно новгородцами и Андреем Александровичем Городецким, сыном Александра Невского.) Но, услышав о том, что новгородцы собираются на них походом, свернули работы.

Хотелось бы обратить внимание на состав шведского десанта — перечислены практически те же племена, что и в 1240 г., во время Невской битвы. Только вот вместо «Спиридона» или какого-нибудь «королевича Биргера» — их предводитель Дидман, владетель округа (волости). Не он ли уже заглядывал на новгородский огонек в 1240 г.? Похоже, что он, ибо в том же году Александр Ярославич собрал войско и повел его к Копорью. Новгородцы «…не вадяху, кда князь идеть, пока возле Копорья князь не отпустил сопровождавшего его митрополита Кирилла в Новгород, а сам пошел на емь. Дело было зимой, «и бысть золъ путъ, акыже не видали ни дни, ни ночи… Иприде на землю Емьскую, овыхь избита, а другыхъ изъимата; и придота новгородци с княземъ Олександромъ ecu здорови».

Таким образом, Александр Ярославич отомстил шведо-финнам за Невскую битву — вероятней всего, даже «тем самым» шведо-финнам. Правда, этот эпизод в русско-шведских отношениях стал не столь известным, чем бой у Ижоры в 1240 г., — понятно, по каким причинам.