Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома

Великий князь передислоцирует свои войска, отправляя их на Угру, а сам возвращается в Москву «…къ всемилостивому Спасу и пречистой госпожи Богородици и ко святымъ чюдотворцемъ, прося помощи и заступлениа православномоу хрестъяньству». Но Иван III полагался не только на молитвы. Там же, в Москве, он наконец-то внемлет просьбам матери (а вернее — уступает нажиму обстоятельств!) и прощает братьев. И не просто прощает — он жалует мятежных братьев: Андрею Большому отдает Можайск, т. е. большую часть удела умершего Юрия; а Борису достается целый ряд сел. Главное условие пожалований — братья должны со своими отрядами явиться на Угру. Что вскоре и было сделано. Кроме того, великий князь отдает приказ сжечь московский посад (и наверное, не только московский), а жену с малолетними детьми и казну отправляет в Белоозеро — за что Софью Палеолог москвичи потом будут очень не любить. Сам он все это время живет вне Москвы, в Красном сельце, ибо горожане с крайним неудовольствием встретили его приезд. По словам Софийской Второй летописи, москвичи говорили: «Егда ты, государь князь велики, надъ нами княжишь въ кротости и въ тихости, тогды насъ много в безлепице продаешь, а нынеча разгневивъ царя самъ, выхода ему не плативъ, насъ выдаешь царю и татаромь». Наконец, поддавшись увещеваниям ростовского архиепископа Васси-ана, 3 октября Иван III отправляется в Кременец, поближе к Угре. Там же татары четыре дня настойчиво искали лазейку в московской обороне, но так и не нашли. Тогда «…великий князь послал Ивана Товаркова с челобитием и с подарками, умоляя, чтобы он отступил прочь и своего улуса не разорял. Царь же отвечал: “Советую князю добром, чтобы он сам приехал и бил челом мне, как его отцы били челом нашим братьям в Орде”. Князь же великий побоялся к нему ехать, опасаясь измены и злого умысла. И когда царь услыхал, что князь великий не хочет к нему ехать, то послал к нему сказать: “Если сам не хочешь ехать, то пришли сына гит брата”. Князь же великий этого не сделал. Царь снова послал к нему, так говоря: “Если сына и брата не присылаешь, то пришли Никифора Басенкова”. Тот Никифор был в Орде и много подарков от себя татарам дарил, потому и возлюбил его царь и князья татарские. Князь же великий и того не сделал», — свидетельствует Софийская Вторая летопись. В этом отрывке два любопытных момента. Во-первых, по версии Софийской Второй летописи, Иван III просит Ахмата не разорять «своего улуса» (?!). Во-вторых, в переговорах затрагивается исключительно вопрос подчиненности — хан сначала требует личного изъявления покорности великим князем, но с течением времени уменьшает свои притязания.

С 26 октября наступают сильные морозы. Угра постепенно покрывается льдом и перестает быть преградой татарской коннице. «…Егда же ста река, тогда князь великий повеле сыноу своему великому князю, брату своему князю Андрею и всемъ воеводамъ сь всеми силами прийти к собе на Кременець, боящеся Татарского прихожениа, яко да съвокоупляшеся брань и сотворять с противными».