Тысячелетнее царство (300–1300). Очерк христианской культуры Запада

1. Если б о землетрясеньи  мог я четкое дать ученье,
Тогда б о земли движении  получили вы истинное наставление.
Понеже предмета не знаю,  к духу в помощь взываю:
С ним я неложно  поведаю вам все, что можно
5. Народам знать о причинах,  движенье родящих в глубинах.
Скрывают земли тенеты  пустоты, как учат поэты,
В коих ветры томятся,   словно разбойники, длятся
Вечно их битвы, от боя  их нет наверху нам покоя.
В узилище прю затевая,  землю они сотрясают,
10. Воды бушуют, и долы   вздымаются выше, чем горы.
Тут-то душа человека  трепещет в преддверии века
Конца, сотрясенье  земли тому как бы знаменье.
Но более твердым путем  мы вслед за наукой пойдем.
Всего элементов четыре  от века веков и поныне,
15. Ежели верить Платону,  правят в телах по закону.
Меняют они положенье,  сменой погоды в движенье
Толкаемы. Землю буравит  вода, точит ее и дырявит:
От разрыхленья такого  земля стать водою готова
Сама иль помощницей верной,  в хранении влаги усердной
20. Случается, что крепчает  она, а то плотность теряет,
В бездну ее бросает,  великий погром сотворяет
Она в этот миг, низвергаясь   и в тартарары опускаясь.
Башням, стенам, затворам  не выстоять под этим напором,
Люд, страхом объятый,   к смерти готовый внезапной,
25. Геенны разверзшейся пасть  видя, не хочет упасть
Так глубоко и Спасу  он молится громким гласом,
Да упасет от паденья,  нашу плоть на съеденье
Пожару, что грех карает  того, кто в пороках не знает
Меры, не бросит,   но пусть вместо ада возносит
30. Нас Он на небо с Собою  в вышнего счастья покои.

Ровное число строк, умелое использование полиптота, анафоры, аллитерации, риторической этимологии – все это говорит о том, что перед нами продуманное дидактическое стихотворение, жанр, к тому времени вполне устоявшийся. В зачине находим обычное с поздней Античности изъявление скромности, «невежества» и воззвание к помощи «духа». Однако эта скромность не должна нас обмануть: автор идет в своем объяснении дальше Григория Великого. Начиная с «поэтов», то есть пересказывая своими словами то, что можно было прочесть в «Энеиде» и в псевдовергилиевой «Этне», автор предлагает пойти «более твердым путем» науки, philosophia. Ссылка на Платона может свидетельствовать как о прямом знакомстве с латинским «Тимеем», так и о каких-то школьных знаниях: такие знания в XII в. распространялись в Шартре, Париже, Толедо, Салерно, начинали проникать в Англию. На самом деле мы не заметим какого-либо качественного перехода в объяснениях «поэтов» и «философов»: античные поэты вроде Вергилия, Овидия и Лукреция сами выражали более или менее точно школьные представления своего времени, в свою очередь восходившие к досократикам, средневековые же пересказчики-рифмоплеты переставляли местами слова классиков, перемежая их зачастую христианскими образами.

Перед нами, насколько я могу судить, первое в Средние века объяснение землетрясения, выходящее за рамки обычного символического толкования, но все же – и это симптоматично – возвращающееся к нему. Сделано это мастерски: когда поверхность земли разверзается и рушатся стены городов, то падают они не в абстрактную бездну, а в ад, поэтому и человеку вполне естественно страшиться не только неминуемой смерти, но и Божьего суда.