Тысячи лиц Бэнтэн

– Ладно, спросим по-другому, – сказал я. – Если бы сегодня я хотел попасть в Храм Бэндзайтэн. мне нужна была бы машина времени или я обошелся бы простым такси?

Кудзима захихикал:

– Я историк, так что путешествия во времени – не моя специальность, разве что в общем метафорическом смысле. Как, позвольте спросить, вы разузнали про Храм Бэндзайтэн?

– Это длинная история.

– Все истории таковы в мире нескончаемого прошлого.

– Вкратце так, – начал я. – Пока у меня были судороги, бледный чувак в белом костюме впервые назвал имя Бэндзайтэн. Вообще-то он это имя не назвал, а выложил плитками из слоновой кости. А потом один старикан, который снова и снова бился об стенку на своем инвалидном кресле, сказал мне, что монахи Храма Бэндзайтэн отвечают за кое-что очень-очень плохое. Он еще поведал про змей и аэропланы, лошадей и сухари, так что я решил, что, может, у него крыша поехала. Хотя, может, и нет, если вспомнить эту неделю.

Кудзима наградил меня испепеляющим взглядом. Я расплылся в улыбке и пожал плечами. Он же историк, он должен понимать, что я правду говорю, ибо правда почти всегда неправдоподобна. Разумеется, я сказал не всю правду, но историк должен знать, что все так делают.

– В любом случае, – сказал Кудзима, – я рад, что вы зашли ко мне. Думаю, история Храма Бэндзайтэн – это уникальная по трагичности иллюстрация тех многочисленных сил, что правили бал в темный период истории моей страны. Я говорю, конечно, о Пятнадцатилетней войне. О Великой восточно-азиатской войне, о Тихоокеанской войне, или, как вы ее зовете, о Второй мировой.

– Наверное, храм уничтожила американская бомба?

– Ну, от этого история храма вряд ли стала бы уникальной, – ответил Кудзима. – Воздушные налеты 1945 года уничтожили почти все. Это была кампания массового уничтожения гражданского населения, и после нее моя страна поняла, что ради победы США готовы убить каждого японца – мужчин, женщин и детей. Хоть и ужасные, атомные бомбардировки Нагасаки и Хиросимы были только финальными аккордами в уже решенной войне. Я прочел довольно американских учебников и знаю, что вы наверняка не знакомы с таким взглядом на войну.

Я бы тоже мог порассказать о том, о чем обычно не пишут в японских учебниках – о резне в Нанкине, Гонконге и Сингапуре, о батаанском «марше смерти»,[65] об экспериментах с биологическим оружием, которые в Манчжурии «Подразделение 731» проводило на людях, или о сексуальном рабстве тысяч кореянок, которых превратили в «женщин для отдыха» для японских войск. Вот только пришел я сюда не затем, чтобы спорить, кто вел себя хуже на войне, которая закончилась почти шестьдесят лет назад. Но Кудзима думает, что история нескончаема, и, значит, прошлое никуда не делось, а еще у профессора имеется склонность демонстрировать другую свою точку зрения: каждая история – непременно длинная.

– Я, конечно, не закрываю глаза на преступления собственной страны, – продолжал Кудзима, убежденно кивая. – Будь я больше патриотом и меньше ученым, наверное, до сих пор преподавал бы в Университете Нихон, сглаживал бы историю до обеззараженной, приемлемой версии.

Если бы Кудзима не лапал своих студенточек, тоже до сих пор был бы в университете. Но вслух я этого не сказал. Если ему нравится воображать, что вышибли его из-за политики, – пусть. Кто я такой, чтобы разбивать иллюзию, которую он так бережно лелеял последние одиннадцать лет?

– Министерство образования чихать хотело на спорные моменты. Им бы только вдолбить детишкам, как быть функциональными членами японского общества. И в университете не лучше, свободомыслящих или настоящих ученых там не поощряли. Единственная цель – создать армию привилегированных бюрократов и элитных бизнесменов, чтобы они правили апатичным быдлом, которое и расшевелить-то можно только потребительскими импульсами.

Голос у Кудзимы был тихий, размеренный, и так и сочился презрением. Я достаточно тусовался с профессорами, чтобы распознать начало лекции, и если я сейчас не сменю тему, другого шанса у меня, может, и не будет.

– Так насчет этого Храма Бэндзайтэн…

– Уникальное по трагичности происшествие, – начал Кудзима. – Суеверие, вызванное рациональным страхом, но осуществленное с иррациональной силой. А чтобы полностью понять цепь событий, которые привели к той роковой ночи в июле много лет назад, необходимо вернуться в прошлое немного дальше…

Слишком поздно. Лекция уже началась.

25 ПРОИСШЕСТВИЕ В ХРАМЕ БЭНДЗАЙТЭН

НОЯБРЬ 1707 г.