Тысячи лиц Бэнтэн

Было еще кое-что, о чем я пытался забыть. И ко мне приходил Человек в Белом, или Боджанглз, и как-то заставил меня биться в припадке. Прямо как Амэ Китадзаву, прямо как Миюки, и они обе сейчас мертвы. Человек в Белом написал: «МУЖЧИНА НА ФОТОГРАФИИ СКОРО ПРИСОЕДИНИТСЯ К НАМ», – и господин Накодо склеил ласты. Человек в Белом написал: «БЭНДЗАЙТЭН ГОВОРИТ, ЧТО К IIAM ПРИСОЕДИНЯТСЯ ЕЩЕ ДВОЕ», – и пропала Афуро, а что до меня…

От жары башка у меня гудела, во рту пересохло, и меня терзала усталость шести разновидностей. Раз я – следующий, пусть они с этим не тянут.

Вернувшись в «Сад Осьминога», я проверил автоответчик. Сообщений не было. На планете миллиарды людей, и ни одному из них не нашлось что сказать мне, – впрочем, это более или менее взаимно. Мне даже не хотелось трепаться понарошку с золотой рыбкой. Вместо этого я прихватил лист бумаги с логотипом гостиницы и ручку и набросал список событий, в надежде, что это как-нибудь поможет мыслям устаканиться.

1707 – найдена статуэтка Бэндзайтэн, построен Храм

1945 – Храм Бэндзайтэн уничтожен офицером Такахаси

1945–1950 – офицер Такахаси исчезает

1950–1965 – выплывает Накодо-старший, управляет «Строительной компанией Накодо»

1965 – Накодо уходит из строительной фирмы в компанию «Осеку»

1975 – «Боджанглз» заявляется к Ихаре, чтобы провести расследование семьи Накодо

1975 – Накодо-младший женится на Амэ Китадзава

1976–1977 – Амэ Китадзава страдает от припадков, Человек в Белом

1977 – тонет Амэ Китадзава

1999 – Миюки и Афуро переезжают в Токио

2000 – к Миюки подкатывается «Боджанглз», она связывается с Накодо

2001 -

В июле 2001-го появляюсь я, чтобы взять интервью у одного чувака в галерее патинко, и все летит к чертям собачьим. В первый день у Миюки припадок, на следующий день она умирает. Назавтра после этого судороги у меня, и на следующий день громят квартиру Афуро, она пытается замочить меня, а потом умоляет меня замочить ее. На мой пятый день в Токио Накодо тонет у себя во дворе, и Афуро исчезает.

Интересно, думал я, чем меня развлечет шестой день. Скомкав листок, я выкинул его в мусорную корзину. Попытка врубиться в прошлое не помешает наступить будущему, и я решил – могy всю ночь не спать и мучить себя вопросами, на которые не могу ответить; или могу попробовать задать храпака. В конце концов я занялся и тем и другим одновременно.

Дрейфуя где-то между сном и бодрствованием, я наблюдал лихорадочный танец бессвязных звуков и неполных образов, которые просачивались из сознания в подсознание, плавали туда и обратно, а в итоге слились в то, что, может, и было сном, но таким, каких у меня в жизни не случалось.

«Сексуальные игры», – говорит Арадзиро, проносясь на желтом мопеде. По небу на «Фоккер ДР-1»[70] летит Афуро-никакое-не-сокращение, закидывая Токио кирпичами под мелодию «Незнакомцев в ночи». Человек в Белом, ощипывая с лица родинки, выкладывает ими надпись: «Если играешь с таким, как Боджанглз, продуешь обязательно». В воде колышутся волосы Накодо, а по течению плывут бумажные фонарики. В инвалидной коляске сидит священник Храма Бэнтэн и кормит сухарями ворон, которые стаей окружили его. «У меня часы встали», – говорит он мне, показывая на Микки Мауса на запястье, а потом вороны принимаются каркать и хлопать крыльями, и священник бьется в судорогах. Я разворачиваю посылку в золотой фольге и внутри нахожу отрезанную руку. Стучат друг о дружку серебряные шарики, namu-naтu, треск огня, на полу галереи патинко бьется масса красно-белых карпов, Гомбэй роется в сумочке Миюки в поисках карты с указаниями, как добраться до клуба «Курой Кири», появляются светлячки. Над рекой серебристых пузырьков разворачиваются кольца дыма; в защитной тени ивы торчит Морж – на кладбище, забитом автоматами патинко, а в воздухе разносится запах рыбы и бензина. «Искомое тоже ищет тебя», – говорит Ихара и шмякает об стол телефон, разбивая его на миллион кусочков. На запечатанной двери – гравюра Миюки, по бокам у нее – четверо мужчин в белых костюмах; госпожа Китадзава протягивает мне портрет Бэндзайтэн а-ля Уорхол – в розовых и голубых тонах, богиня с родинкой размером с кассетную бомбу. На перекрестке Сибуя кричат горящие люди, а над ними огромный видеоэкран вспыхивает надписью «К НАМ ПРИСОЕДИНЯТСЯ ЕЩЕ ДВОЕ», и под тему из «Розовой Пантеры» дугой выгибается эскадрилья «Б-29». Снова и снова в воде появляется вялое тело Миюки. «Сейчас я в странном месте», – говорит она. Снова и снова Афуро с фингалом спрашивает: «Ты меня слышишь?» – голос ее все отдаляется, и вот уже слышен только шорох волн.

Когда наконец схлынула круговерть образов и звуков и наутро я, взмокший и дрожащий, проснулся, все сомнения, что мучили меня, вылились в один вопрос, который звенел в башке рассерженной сигнализацией. Этот вопрос торчал у меня в мозгах еще долго после того, как я выпрыгнул из постели, накинул шмотки и умчался из отеля «Лазурный».

Как я мог быть так слеп?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ