Тысячи ночей у открытого окна

Фэй наконец сдалась. Чувствуя себя полной идиоткой, она подняла голову и принялась вглядываться в бесчисленные звезды, сияющие в небе. Лишь два дня назад Джек сжимал ее в объятиях так крепко, что она чувствовала биение его сердца, и показывал тот же самый туманный светящийся звездный шлейф на небе. Казалось, что прошла уже тысяча лет. Джек рассказывал, что эта видимая полоса света – Млечный Путь – лишь крошечная часть сотен миллиардов звезд нашей Галактики, которая носит то же название. Кто мы такие, чтобы сомневаться, что в глубинах Вселенной возможно все. Возможности так же бесконечны, как и число звезд. Надо просто верить.

Верить… Она обхватила себя руками, чувствуя беспомощность, как ребенок, которым она когда-то была, одинокий ребенок, мерзнущий перед открытым окном. Неспособный что-либо изменить в этом мире. Корабль без руля и ветрил, моряк без компаса…

Фэй в отчаянии прижала сжатый кулак ко лбу.

– Боже, как бы я хотела снова обрести веру.

И вдруг откуда-то донеслись звуки музыки. Она наклонила голову вбок, напрягая слух, чтобы получше расслышать раздававшуюся в воздухе знакомую мелодию, которую кто-то играл на тростниковой флейте. Она начала тихонько подпевать, сначала робко, а потом все громче и громче. Музыка словно звала ее в дом. Она прошла мимо своей квартиры, где двое полицейских развлекались тем, что играли в карты, дежуря у телефона, и пошла вверх по лестнице в детскую. Музыка в ее голове звучала все сильнее, и сердце наполнялось надеждой. Продолжая напевать неизвестную мелодию, она обошла детскую, трогая разбросанные вокруг диковинные вещицы и пытаясь найти ключ к разгадке. Во время этих поисков она вдруг вспомнила слова Венди: верить, просто потому, что так надо.

Что это означало? Во что нужно верить? В то, что ее дети к ней вернутся? Что Джек снова появится в ее жизни? В своем последнем письме он с ней попрощался. Если бы ее сердце могло еще чувствовать, оно было бы разбито…

Она напряженно размышляла, пытаясь понять, что же такое истинная вера. Признание того, что магия и чудеса существуют? Если это так, то значит, что звук детского смеха и мелодии, исполняемой на тростниковой флейте по ночам, душистый чай и крошечные бутерброды, вещество люциферин, заставляющее светиться светлячков, состояние влюбленности – это, несомненно, и есть магия. И вера – это тоже ее проявление. Ведь именно она изменяет реальность. Вера – это нечто нематериальное. Ведь нельзя увидеть Питера Пэна или маленькую фею на своем плече. Или микроскопические атомы, из которых состоят все вещества во Вселенной. Но она вполне могла их себе представить. Возможно, вера – это способность не сомневаться в безграничных возможностях своего воображения.

Сердце Фэй отчаянно заколотилось, когда понимание истинной веры наконец пришло к ней. Разумеется, это было не полное понимание, а скорее некий смутный намек, неясный образ, просвечивающий сквозь туманную дымку. Она провела пальцем по старому шелковому цилиндру, потрогала потрепанного плюшевого медвежонка с единственным блестящим черным глазом, крошечный кусочек мятого синего бархата, на который Венди, как она утверждала, положила наперсток Питера, который он забрал назад. Она внезапно вспомнила отчет детектива Фарнсуорси. Как много в этой истории совпадений. В мире не существует случайных совпадений, как однажды сказал Джек.

– Что же я ищу? – произнесла вслух Фэй, стоя посредине старой детской, со стен которой на нее смотрели мальчишечьи глаза, словно наблюдая за ней в ожидании верного шага.

А потом она увидела это.

Лунный свет упал на книгу сказок в темно-зеленом кожаном переплете с блестящим золотым тиснением, которую Венди оставила на диванчике у окна рядом с мохеровой шалью. Повинуясь импульсу, Фэй подошла к ней, провела пальцами по золотым буквам на обложке, где был изображен симпатичный парнишка в вызывающей позе рядом со строгого вида девчушкой в ночной рубашке и с лентой в пышных волосах. Питер и Венди. Она осторожно открыла книгу – это ведь было самое первое издание сказки – так осторожно, словно она была из хрупкого хрусталя, и ахнула от изумления при виде дарственной надписи, сделанной изящным почерком с завитушками.

Моей дражайшей юной подруге Венди Дарлинг в благодарность за то, что ты поведала мне о твоих чудесных приключениях в компании Питера Пэна. Мы с тобой всегда будем знать, что все эти события происходили в действительности, и это реальная история, поведанная мне той самой Венди. Как ты и хотела, это навсегда останется нашей маленькой тайной, известной только нам двоим!

Твой покорный слуга,

Джеймс Барри