Тысячный этаж

У Эрис не хватало слов. Она не понимала, как мама могла так поступить с ней, с отцом, с их семьей.

– Прошу, Эрис. Я хочу все расставить по местам, – заговорила Каролина, но девушка покачала головой.

– Ничего не говори, – медленно произнесла она и отвернулась.

Каким-то чудом Эрис добрела до своей круглой кровати, приютившейся у стены огромной круглой спальни. В груди ворочались опасные чувства: потрясение и страх. Эрис не могла вздохнуть. Вцепившись в горловину топа, влажного от слез матери, девушка яростно стянула его через голову и нервно вздохнула. Кажется, шов лопнул.

«Могу я помочь?» – пришло сообщение с линз, от которых не скрылись ее слезы.

– Молчать! – буркнула Эрис, и те моментально отключились.

Эверетт Рэдсон ей не отец. Эта истина болезненно пульсировала в ее сознании, словно в голове палили ружья. «Бедный папа, – подумала Эрис, – что он сказал, когда получил результаты из лаборатории?» И где он сейчас? В отеле, в больнице? Ей хотелось поговорить с ним, и в то же время она побаивалась встречи. Ведь как только они увидятся – и им придется столкнуться лицом к лицу с правдой, – все изменится навсегда.

Эрис закрыла глаза, но мир не перестал вращаться вокруг нее. А сегодня она даже почти не пила. Наверное, так чувствуют себя все те, чья жизнь летит под откос.

Девушка выпрямилась и обвела комнату отрешенным взглядом. Ее окружали дорогие вещи: хрустальная ваза с неувядающими розами, гардероб, полный изящных разноцветных нарядов, туалетный столик, изготовленный по специальному заказу и снабженный блестящими приспособлениями. Все внешние атрибуты привычной ей жизни, все, что делало ее Эрис Додд-Рэдсон.

Она вновь откинулась на подушках и громко выругалась – в ухо впилось что-то острое. Мамины серьги. Она совсем про них забыла.

Эрис вынула серьгу с правого уха и положила на ладонь. Какая же красота: стеклянная сфера, переливающаяся разными цветами, словно эпицентр бури. Редкий, дорогой подарок отца. Внезапно эта серьга и все, что она означала, показалось Эрис до ужаса лицемерным.

Девушка занесла руку и со всей силой бросила серьгу в стену. Украшение разлетелось на миллион осколков, и они рассыпались по полу, словно сверкающие слезы.

Райлин

Последние гости с вечеринки Корда поплелись к ждущим ховерам, и Райлин облегченно вздохнула. Казалось, этот вечер никогда не кончится. Наводя порядок после разгрома, учиненного этими подростками, она старалась не замечать, как некоторые парни на нее пялятся. От усталости Райлин валилась с ног, а после резкого отказа от коммуналов раскалывалась голова. Но, слава богу, работа подошла к концу.

Вытянув руки над головой, девушка подступила к окнам гостиной и с жадностью всмотрелась в линию горизонта вдалеке. Зрительные экраны в ее квартире были столь старыми, что походили скорее не на окна, а на пестрые картинки с живописными видами – с чересчур ярким солнцем и неестественно зелеными деревьями. У Райлин на работе, на монорельсовой станции – в закусочной на остановке Крейн-бульвар, между Манхэттеном и Джерси, – вдоль одной стены тянулось окно, но даже там весь вид загораживала Башня, насевшая на город подобно гигантской стальной жабе и заслонившая небо. В порыве чувств девушка прислонилась лицом к стеклу. Оно приятно холодило лоб, облегчая головную боль.

Наконец Райлин оторвалась от окна и направилась наверх. Пора решать с Кордом вопросы о плате и убираться отсюда. Пока она шла, за ее спиной выключался свет, а впереди наоборот – с щелчком зажигался, озаряя коридор, украшенный старинной живописью. Райлин миновала огромную ванную комнату с плюшевыми полотенцами для рук и сенсорными экранами на каждой поверхности. Черт подери, да здесь, наверное, и пол сенсорный: должно быть, он показывал твой вес и нагревался по голосовой команде. Все здесь было первоклассным, самым новым и дорогим – куда бы Райлин ни взглянула, везде видела богатство. Она ускорила шаг.

У комнаты голограмм Райлин замешкалась. На стену проецировался не фильм с эффектом погружения и не тупая комедия, как она ожидала. Там шло старое семейное видео.

«Нет! Не смей!» – воскликнула мама Корда в четком объемном формате. Четырехлетний Корд заулыбался, поднимая садовый шланг.

Интересно, где это? На отдыхе?

«Упс!» – без капли раскаяния взвизгнул мальчишка и направил шланг на маму. Она засмеялась, вскидывая загорелые руки, по темным волосам заструилась вода, совсем как у русалки. Райлин уже забыла, какой та была красавицей.

Сидя на краю кожаного кресла, Корд с энтузиазмом подался вперед. Он с улыбкой наблюдал, как отец гоняется за ним по всему двору.

Райлин отступила на шаг. Она просто…

Под ногами скрипнул пол, и Корд вскинул голову. Внезапно видео отключилось.

– Я… прости, – заикаясь, проговорила Райлин. – Я лишь хотела сказать, что закончила. И собираюсь уходить.

Корд обвел ленивым взглядом ее наряд – узкие джинсы и блузку с глубоким вырезом, уйму неоновых браслетов на запястьях.

– Я не успевала зайти домой и переодеться, – зачем-то стала оправдываться Райлин. – Ты ведь не сообщил заранее.